Соня любила принарядиться, но – без фанатизма. Она была согласна с утверждением, что встречают по одежке, правда, тратить на шмотки всю свою жизнь ей казалось бессмысленным.

…Выбрали темно-синее платье, отрезное по линии талии, низ – юбка-«тюльпан», пояс из того же материала, интересный вырез и рукава три четверти.

– В английском стиле… – сказала Элеонора, оглядывая Соню в обновке. – Просто, но та простота дорогого стоит!

– Где ж дорого, когда скидка двадцать процентов… Мы еще дешево отделались! – возразила Снежана.

– Я о другом… Потрясающая вещь, да, Сонечка?

Соня была вынуждена согласиться.

– Сапожки у тебя есть – те, итальянские, что мы осенью купили… Сейчас сделаем тебе прическу, макияж, и ты пойдешь к Алексею…

– Мам, его зовут Александр! – вспылила Снежана. – И отдай свою сумку Соне, что тебе Людочка из Парижа привезла…

– Ах, если бы у тебя еще были бриллианты, Соня…

– Мне не нужны бриллианты! – необдуманно брякнула Соня. – Это пошлость…

– Настоящие, красивые бриллианты – пошлость? – едва не задохнулась от возмущения Элеонора.

– Вот именно – настоящие и красивые! А если я люблю только крупные украшения? Где я бриллианты такие здоровущие найду? – попыталась Соня успокоить мачеху. – Все-таки, Элечка, нет ничего лучше бижутерии…

– И не хочу слушать про твою пластмассу! Снежана, отдай ей свои бусы из речного жемчуга!

– Да, мама! – бодро кивнула Снежана.

…Общими усилиями Соню подготовили к свиданию.

В 18.00 ее вытолкали из дома.

В 18.10 она зашла в мексиканский ресторан, что располагался неподалеку. «Свидание «вслепую»… И как я могла на это согласиться?» – с сомнением и тревогой размышляла Соня. Но она подстегивала себя тем, что ей непременно надо выкинуть из головы Ису!..

– Меня ждут, – сказала она распорядителю зала.

– Прошу…

В зале было полно народу, но в основном все сидели парами и большими компаниями. Лишь за угловым столиком располагался одинокий мужчина с газетой. В глаза бросались его рыжие гуцульские усы.

– Простите… Вы – Алексей? То есть Александр!

– Соня? – мужчина, не вставая, подвинул к ней стул. – Будем знакомы.

– Здравствуйте… – Соня опустилась на стул.

– Что будем есть? Хотя цены тут… – мужчина зашуршал меню. – Совсем люди совесть потеряли!

Соня посмотрела на Александра, как кролик на удава. Она боялась таких мужчин. Каких обычно принято называть «настоящими мужиками». То есть – грубоватых и прямых. Которые привыкли резать правду-матку в глаза.

На Александре был костюм с галстуком, но они смотрелись на нем несколько чужеродно. Особенно на контрасте с усами.

– О, пивасик… Закажем? – оживился Александр. И через мгновение: – Да они что, обалдели? Я пять бутылок за эту цену куплю…

Соня, в новом платье, с тщательно уложенными волосами, сложным макияжем, в итальянских сапожках, которые тесно-тесно обхватывали ей икры, щедро политая новым парфюмом Элеоноры, с шеей, укутанной в речной жемчуг, ощутила тоску. «Не хватало только в обморок упасть!» – испуганно подумала она.

– Давайте уйдем отсюда, – промямлила Соня.

– Это еще почему?

– Ну если вам кажется, что дорого…

– Да что я, нищий, что ли? – возмутился ее новый знакомый. – Я это все потому говорю, что они совсем совесть потеряли – за нашу «Балтику» столько драть… А «Хольстен» у них вообще в два раза дороже! Девушка, ноль пять «Балтики»! И бокал красного для дамы.

– Есть будем? – спросила официантка.

– Орешков мне… А ты что хочешь? – обратился Александр к Соне.

– Ничего. У меня нет аппетита…

– Да ладно! Не люблю я, когда выпендриваются… Принесите ей этот… буррито.

Официантка ушла. Соня молчала.

– Слушай… Короче, я человек серьезный, мне не до сантиментов. Ты привыкай. Работаю прорабом, на стройке. Работа сволочная, устаю как собака… Но жену никогда не обижу. И не обману. Надежный я.

Соня моргнула. Она верила Александру. Настоящий мужик. И, похоже, действительно надежный… Но от этого он не стал нравиться ей больше.

Официантка принесла пиво с вином.

– …Я, когда Людка сказала, что хочет меня с дочкой Элеоноры познакомить, решил сразу отказаться… Знаю я их. И Элеонорку, и Снежанку. Ты уж прости, но они чумички те еще. Одни тряпки на уме. И силикон изо всех дыр лезет. А Людка говорит: «Не, у Элеонорки падчерица еще есть… Она не такая, она другая!» Ты то есть. Ты ведь не тряпичница? Силиконом не увлекаешься? – Александр подозрительно оглядел Соню, сосредоточив особое внимание на ее бюсте. Наверное, хотел определить, экспериментировала ли Соня над собой или нет.

Официантка принесла буррито.

– Это что? – пошевелил усами Александр.

– Это буррито, – с нежностью, проникновенно произнесла официантка.

– Ни фига себе… А выглядит как шаурма.

Официантка вытаращила глаза и попятилась, зачем-то прикрываясь подносом.

– А что я такого сказал?.. – обратился Александр к Соне. – В самом деле, шаурма шаурмой! Назвали иностранным словом и дерут теперь втридорога…

Соня вздохнула.

– Ты готовить умеешь?

– Я? Да, умею, – кивнула Соня обреченно. «Надо бежать отсюда… А как? Без повода вроде как неудобно!»

– Нет ничего лучше домашней пищи, – щелкая орешки, убежденно произнес Александр. – У меня мать пироги пекла… С мясом, картошкой, грибами. Такой запах по дому шел! А тут вроде ресторан, а дихлофосом каким-то несет… – он подозрительно принюхался, опять пошевелив усами.

– Это, наверное, моими духами пахнет.

– Да?! – Александр наклонился к Сониному плечу, вдохнул. – Опаньки… Вот я влип! И правда, твоими духами…

– Это хорошие духи, – убитым голосом произнесла Соня. – Я их Элеоноре подарила на Новый год.

– Дорогие? – с сочувствием произнес ее новый знакомый.

– Не очень. Четыре тысячи рублей.

– Сколько?!

– Четыре тысячи. Но у меня карточка с двадцатипятипроцентной скидкой, так что они мне обошлись в три тысячи, – поспешно добавила Соня.

– Сколько?!.

– А сколько, по-вашему, должны стоить хорошие французские духи?

– Вот именно что – хорошие! А за этот дихлофос я бы и рубля не дал. Я вот до сих пор помню, какие у матери духи были… Ландышем пахли, настоящим живым ландышем! Слушай, если у нас завяжется, я тебе другой парфюм куплю. Приличный.

– Спасибо, – кротко отозвалась Соня. – Вы добрый.