Власть свою Иоанн осуществлял так нерадиво, что к концу царствования навлек на себя позор, получив от своих баронов список обид и требований — знаменитую Magna Carta (Великую Хартию), которую он был вынужден принять. Он завел милую привычку угощаться замками и наследствами, которые ему не принадлежали, и потому большинство из шестидесяти с лишним статей Magna Carta касалось прав собственности. Документ должен был обеспечить взаимопонимание между короной и баронами относительно правильной процедуры в самых различных случаях наследования, браков, задолженностей, штрафов, налогов, выплат и прочих дел, предполагающих передачу имущества от одного лица к другому.

Некоторые статьи были весьма конкретны и своеобразны, например, пункт тридцать первый гласит: «Ни мы, ни наши бейлифы[29] не будем забирать строевой лес для замков или иных наших работ иначе как с согласия тех, кому лес принадлежит». Делалась также попытка искоренить чиновничью коррупцию и наиболее отъявленную некомпетентность администраторов. «Мы не будем назначать судей, констеблей, шерифов либо бейлифов, если таковые не будут сведущими в законах королевства и не станут твердо соблюдать их», — заявляли бароны в пункте сорок пятом. Самым противоречивым из средств спасения, предложенных в этом замечательном документе, был пункт шестьдесят первый — требование, чтобы короля во всех делах наставлял совет, состоящий из двадцати пяти наиболее честных баронов. Иоанн, загнанный в угол, подписал Хартию, а потом, что характерно, на следующее же утро отказался ее признавать. Следствием этого отказа стала гражданская война. Французов пригласили поучаствовать в ней, а Иоанн умер жалкой смертью обжоры.

Мать Генриха, Изабелла Ангулемская, была не лучше мужа. Она стала женой Иоанна в 1200 году, когда ей было двенадцать, а ему тридцать четыре. Он похитил ее у одного из собственных вассалов, Гуго де Лузиньяна, графа де Ламарш, с которым она была законно помолвлена, и Гуго этот поступок не понравился. Граф де Ламарш отомстил, обратившись к французской короне за помощью и подняв вооруженный мятеж против своего английского сюзерена. В итоге Джон получил хорошенькую молодую жену, но потерял еще часть своих земель, которые достались французам.

Изабелла родила Иоанну пятерых детей — двух мальчиков и трех девочек; Генрих был старшим. Иоанн, возможно, пытаясь путем дипломатии вернуть владения, утраченные из-за собственной романтической пылкости, попытался ублажить графа де Ламарш, отдав свою старшую дочь Джоан за его сына Гуго, также звавшегося Гуго де Лузиньяном. Но прежде, чем брак смог быть заключен, Иоанн умер, и королем стал Генрих.

Хмурые старики, окружавшие Генриха, которым досталась задача выиграть гражданскую войну и восстановить престиж монархии, сразу дали понять, что в английской политике нет места для королевы-матери чужестранного происхождения, потому вскоре после коронации Генриха Изабелла вызвалась сама отвезти шестилетнюю Джоан к ее суженому. Когда мать и дочь прибыли в Лузиньян, Изабелла решила, что сын ее бывшего жениха слишком хорош, чтобы отдавать его ребенку, и потому сама вышла за него. Ей было тридцать три, ему — двадцать пять. Молодожены задержали Джоан как заложницу в Лузиньяне, чтобы вытребовать приданое дочери, которое Изабелле теперь хотелось для себя.

Кончилось тем, что Джоан отпустили и отправили домой, чтобы выдать замуж за Александра II Шотландского — но только после того, как отец написал Изабелле, укоряя ее за то, что она оскорбила сына, пытаясь выудить у него деньги. Изабелла и Гуго ради собственной выгоды продолжали сталкивать английские интересы с французскими; именно Изабелла помогла привлечь Генриха к злосчастной авантюре с вторжением во Францию в 1230 году, пообещав поддержку, а потом переметнулась на другую сторону. Воистину, даже по средневековым стандартам такие матери, как Изабелла, были редки.

Итак, Генриха вырастили советники отца — закаленные невзгодами пожилые люди; одного из них можно прямо назвать старым: Уильям Маршал, граф Пемброк, занимавший, по сути, пост регента до совершеннолетия Генриха, разменял седьмой десяток, когда умер король Иоанн. Первостепенной задачей, естественно, было обеспечение Генриху реальной власти над королевством. Этого удалось добиться ловким политическим ходом: граф Пемброк создал пересмотренный вариант Magna Carta, получивший название «Хартии вольностей», и предложил Генриху всенародно пообещать, что он будет придерживаться ее, пока остается королем.

«Хартия вольностей» устраняла почти все причины для недовольства, перечисленные в первой редакции, но не содержала пункта о совете из двадцати пяти баронов — Уильям тоже не хотел, чтобы двадцать пять баронов указывали ему, что делать. Обещание Генриха придерживаться Хартии вольностей лишило баронов той основной причины, которая заставляла их бунтовать, и дало время поразмыслить, действительно ли им хочется отказаться от сюзеренитета в независимом королевстве ради того, чтобы стать вассалами французов. По большей части они решили, что не хочется, и примкнули к сторонникам короля. После этого соратникам Генриха удалось одержать ряд побед, сократив силы и ресурсы Людовика. Кончилось тем, что Уильям предложил Людовику взятку, Людовик принял ее и ушел, а Генрих вернул себе свое королевство.

К сожалению, та часть королевства, которую отдали французы, не включала Нормандию. Трудно переоценить значение, которое Генрих III придавал возвращению Нормандии под власть Англии. На этой идее строилась вся его внешняя политика, во всяком случае, в первую половину его правления. И у Генриха имелись на то веские причины: Нормандия была одним из богатейших герцогств Европы. Например, в 1238 году ровно половина доходов французской короны поступила из Нормандии. За такую сумму денег стоило воевать.

Ради этого стоило также и жениться. В 1226 году Генрих согласился взять за себя Иоланду, дочь Пьера Моклерка, графа Бретонского, чтобы использовать графство будущего тестя, с юга граничащее с Нормандией, как плацдарм для начала атаки против французских земель. Сделать это ему помешала Бланка: раскрыв его планы, она пригрозила Моклерку силой, и когда тот сдался, договорилась отдать Иоланду за младшего брата Людовика, Жана. Жан дожил только до 1232 года — но этого хватило, чтобы расстроить матримониальные планы Генриха в Бретани.

После такого афронта на юге Генрих и его советники обратились на север и остановили выбор на Жанне де Понтьё, наследнице достаточно значительных владений и в этом качестве весьма желанной партии. Понтьё стал бы идеальной базой для нападения на Нормандию, а богатство жены можно было бы употребить на снаряжение войска. К сожалению, то, что было очевидно Генриху, было также очевидно для Бланки. На этот раз Генрих уже успел сделать предложение Жанне и получил согласие; этого было достаточно, чтобы довести дело до брака, если бы Бланка не вмешалась снова. Франция подала официальную кляузу папе о том, что по каноническому праву этот брак недопустим, поскольку Генрих и его избранница — близкие родственники, а Церковь запрещает браки при определенной степени родства.