На самом деле Генрих уже послал запрос на папскую грамоту — не бесплатную! — позволяющую жениться на кузине. Несомненно, он получил бы разрешение, если бы не энергичное противодействие Бланки. Не желая полагаться только на дипломатию в Риме, Бланка и Людовик также оказали сильное давление на родителей будущей невесты, угрожая вторгнуться в Понтьё, если брак будет заключен. Так обстояли дела, когда на сцене появился Гильом Савойский.

* * *

Гильом, родившийся и выросший на континенте, в графстве, зажатом между соперничающими сторонами — Тулузой, Провансом и Северной Италией, умел взглянуть на проблему с международной точки зрения. Савояры, хранители единственного доступного перевала через Альпы, рано усвоили принципы геополитики. По мнению Гильома, единственным способом унять Бланку Кастильскую для Англии было заключить союз с другой великой державой Европы — Священной Римской империей и ее правителем, Фридрихом II. Как Прованс, так и Савойя являлись фьефами Империи, и брак с его племянницей Элеонорой, намекал Гильом, позволит далеко продвинуться на пути к установлению тесных связей с императором, а в будущем это сулило существенную военную помощь.

Фридрих II наметил на декабрь 1235 года посвящение Раймонда-Беренгера V в рыцари, и Гильом, который должен был присутствовать на церемонии, брался лично изложить дело Генриха наилучшим образом как перед своим зятем, так и перед сюзереном.

Между тем Генрих и его советники уже подумывали об установлении связей с Фридрихом II. Для этого Генрих завязал переговоры о браке своей сестры Изабеллы с императором. В Англии это намерение вызвало разногласия. Альянс с Империей, при всей престижности, был также опасно дорогостоящим. Императору, у которого в состав кочующего двора входил гарем и арабские танцовщицы, не нужна была жена для целей романтических (да и никаких других), потому брак для него был лишь источником звонкой монеты, чтобы извлечь из него военные победы и территориальные приобретения. Фридрих в то время вел войну против северной Италии и хотел отдать свою брачную «валентность» тому, кто больше всех предложит. Генриху пришлось поднять налоги для всего английского населения, чтобы добыть запрошенные за его сестрой средства. «Король получал земельный налог, — сообщает Матвей Парижский, — а именно две марки за каждый семейный надел, ради замужества своей сестры Изабеллы; за короткое время король выдал императору как приданое, тридцать тысяч марок, помимо украшений для императрицы и короны огромной ценности».

Что конкретно надеялся Генрих выиграть, отдав в жертву сестру, у человека, интересы которого было прочно связаны с Сицилией, Италией и Германией, который никогда не бывал и не хотел побывать в Англии, неясно. А ведь это действительно была жертва; Изабелла провела с мужем-императором ровно столько времени, чтобы забеременеть, а потом ее заперли в гареме — она умерла шесть лет спустя, так ни разу и не надев прилюдно свою корону…

Но Генрих был из тех людей, которые падки на утешительные абстракции, пусть даже иллюзорные, и в тот момент идея, что положение Англии укрепится от союза с Империей, находилась у него на пике популярности.

Стратегическая выгода в этом направлении от брака с Элеонорой Прованской была довольно сомнительна. Генрих уже вел переговоры, чтобы стать шурином Фридриха — могла ли женитьба на дочери одного из многих вассалов императора еще больше приблизить короля Англии к намеченной добыче? И потом снова вставал деликатный вопрос о приданом. Генрих только что обложил свой народ тяжким налогом ради брака сестры. Естественно, предполагалось, что будущая королева Англии принесет сопоставимую сумму в казну своего супруга. Но всем было известно, что граф Прованский ограничен в средствах. Зачем же брать бедную девушку, когда можно взять богатую?

Не то чтобы Генрих не осознавал всех этих вещей — но его подстегивало более сильное побуждение. Король Англии был вовлечен социально, географически, культурно и лично в великую борьбу за первенство с короной Франции. До сих пор на каждом повороте этих гонок Генриха и его злосчастного родителя обходили сперва дед Людовика IX, затем его отец, а теперь Бланка Кастильская и сам Людовик IX Тот факт, что Белая Королева избрала дочь графа Прованского в жены своему старшему сыну, много значил для Генриха, как и предсказывал Ромео. Должно быть, в этом что-то есть. Французы ищут способ распространить свое влияние на юг? Прекрасно, король Генрих займется тем же самым. И неважно, что французские и английские интересы разнонаправлены; что Франция, в силу своего географического положения, намного сильнее вовлечена в континентальные дела, чем островная Англия. Для Генриха ситуация была проста: Бланка сделала ход на шахматной доске, значит, следует ей ответить.

Происки Гильома Савойского затронули именно эту струну. Когда Ричард Лe-Грас возвратился из Прованса и доложил, что Элеонора «красива с виду», Генрих отправил новое посольство, с поручением начать переговоры о руке Элеоноры.

К моменту, когда эта вторая делегация из Англии прибыла в Прованс, в октябре 1235 года, при дворе Раймонда-Беренгера V все уже понимали, что король Англии хочет жениться на Элеоноре. Генрих прямо сказал об этом в одном из писем к Гильому еще от 22 июня. Тогда епископ беспокоился насчет все еще не расторгнутой помолвки короля с Жанной де Понтьё — но Генрих заверил Гильома, что он работает над этим вопросом. Работа заключалась в том, что он велел своим посланникам в Риме перестать просить о разрешении папы на брак с Жанной и начать просить о разрешении отказаться от своих обетов и не жениться на ней. И Гильом, и Раймонд-Беренгер весьма сочувствовали трудностям Генриха и заверяли в своей поддержке и доброй воле.

И снова двор графа и графини Прованских готовился к приему высокопоставленных иностранных гостей. В то время ни одна другая семья в Европе не сравнилась бы с Раймондом-Беренгером и его женой по умению организовать задушевный домашний праздник. Снова развлечения следовали ежевечерне; изобильные пиры [30], щедрые подарки, очаровательные дочери, любящая мать и блестящий отец.

Тут впечатлился даже Матвей Парижский. «Упомянутый граф [Раймонд-Беренгер V] был мужем высокородным и отважным в битвах, — писал хронист. — Он женился… на женщине выдающейся красоты… Послы [Генриха III] были приняты графом, по их прибытии в Прованс, с величайшей честью и уважением».