– Сегодня с утра, – сказал он, – мы продолжали розыск по делу, которое получило кодовое название «Мешок». В одиннадцать ноль-ноль наш человек – Василий Куролесов – заметил Подозрительного, который был одет в кожаное пальто, кожаную кепку, кожаные брюки и кожаные ботинки. Как выяснилось, Подозрительный заведует тиром и скрывается под кличкой «Моня Кожаный». Рядом с Подозрительным находились малолетние подозреваемые, помогающие сбывать стеклорез. Было решено преследовать подозрительных, и наш человек проследовал в тир, где и обнаружил всех подозреваемых. Через некоторое время малолетние вышли из тира и бросились бежать, очевидно получив преступное задание. Тогда совместно с Куролесовым они были задержаны и доставлены в отделение.

Старшина Тараканов окончил речь, и усы его издали звук, похожий на бурные аплодисменты.

– Так, – сказал капитан. – Ну, а вы что скажете, малолетние подозреваемые? Что вы делали на рынке?

– Голубей искали, – ответил Крендель. – А если вам монахов надо – бегите скорей, пока они в лото играют.

– Что такое? – нахмурился капитан. – Кто играет в лото?

– Монахи, пять человек. Сидят в задней комнате и в лото играют.

Капитан поглядел на меня.

– И ты видел монахов?

– Еще бы, – ответил я.

– Что-что?

– Еще бы, – повторил я, прокашлявшись. Кажется, у меня был шанс разболтаться.

– Ты эти свои «еще бы» брось. Говори толком.

Мне стало душно. Во дворе или на улице мне хватало словарного запаса, а в милиции надо было его расширять.

– Что ж говорить, – помог Крендель. – Пять монахов сидят и в лото играют…

– Стоп, – прервал его капитан. – Пусть он расскажет.

Я вспотел. Мне в голову не приходило, с чего начать рассказ, не хватало ни слов, ни красок. Ну, в письменном виде я бы кое-как изложил дело, а устно, при народе, не было сил. Я и в школе-то всегда страдал, и учителя мучились со мною.

– У тебя что ж, язык присох? – спросил капитан. – Как тебя звать?

– Юрка, – ответил Крендель.

– А тебя?

– Крендель.

– Хорошее имя, – неожиданно похвалил капитан. – Прямо золотое. Кто ж такое придумал?

– Ребята, – ответил Крендель, зардевшись.

– Очень похоже, – сказал капитан. – А чего ты действительно гнешься, как крендель? Распрямись.

Крендель расправил немного плечи, выпятил живот.

– Ну рассказывай, Крендель, как дело было.

– Голубей у нас украли, вот мы и приехали в Карманов.

– Где украли? Когда? – спросил капитан и достал записную книжку.

Пока Крендель рассказывал, он что-то отмечал в ней карандашиком. Вася Куролесов достал записную книжку, точно такую же, как у капитана, но карандашик был у него покороче.

Старшина Тараканов записной книжки не достал, зато усы его ни секунды не болтались без дела. Они то печально обвисали, словно ветви плакучей ивы, то вдруг топорщились иглами дикобраза, а через секунду обращались в веер, ласково обмахивали собственный подбородок. К концу рассказа в них вспыхнули радужные искры, и мне показалось, что это не усы, а хвост райской птицы торчит из-под милицейского носа.

В общем, усы строили такие гримасы, что капитан решил призвать их к порядку.

– Прекратите это! – строго сказал капитан. – Мешаете слушать.

Старшина покраснел. Усы застенчиво опустились на плечи.

– Прошу подробней описать монахов.

– Чего ж тут описывать – все лысые. У одного – борода, у другого – нос. А у остальных вообще лица не видно.

– Все сходится, – сказал капитан. – У остальных и глядеть-то не на что. А борода – это бандит по кличке «Барабан». С носом – старый вор Сопеля. Остальные – мелкая сошка, Цыпочка и Жернов. Но самый опасный – это, конечно, Моня Кожаный. Я и не знал, что он в «монахах».

Капитан снял телефонную трубку, пару раз крутанул диск и ясно сказал:

– Оцепить сектор двести восемнадцать.

День между тем клонился к вечеру, такой же ясный, весенний день, какой был и вчера. Из кармановских садов и палисадников пахло черемухой.

Рынок опустел. Последние самые стойкие продавцы покидали его. На площади, по углам которой стояли железные домики, не было ни души. Капитанский мостик печально торчал посередине и наводил на грустные размышления, потому что мостик без капитана – это все равно что скворечня без скворца.

Мы лежали в лопухах неподалеку от той самой подворотни, куда втаскивала нас рука старшины Тараканова. Редкозубый заборчик отделял нас от площади. Рядом, под кустом смородины, лежал Василий Куролесов. У него была сложная задача: с одной стороны, он наблюдал за тиром, с другой – присматривал за нами. Капитан Болдырев хотел было отпустить нас, но старшина не согласился.

– Надо еще проверить, – сказал он, – может, они соврали про монахов. Надо доверять, но проверять.

– Дядя Вась, – сказал потихоньку Крендель, – а кто они такие, монахи-то эти?

– Бандиты. Из банды «черные монахи». Они недавно алмазы украли.

– Где?

– В Карманове.

– Сколько же они украли?

– Мешок.

Куролесов достал из кармана часы-луковицу, щелкнул крышкой, и в лопухах раздалась мелодия:

Я люблю тебя, жизнь,

И надеюсь, что это взаимно…

Мы переглянулись. Я сразу вспомнил последний выстрел по-кармановски.

– Поняли теперь? – улыбнулся Вася.

– Еще бы, – ответил я.

– Что это с ним? – спросил Вася и поглядел на меня.

– А что? – не понял Крендель.

– Талдычит одно и то же: еще бы да еще бы. Слова человеческого сказать не может.

– Разве? – сказал Крендель. – Я не замечал. Он вообще-то разговаривает. Это он так, стесняется. Верно, Юрка?

– Еще бы, – буркнул я.

Куролесов приложил палец к губам и прислушался. Где-то неподалеку заблеяла коза.

– Тсссс… Операция началась.

Мы приникли к щелям между штакетин, но начала операции пока не увидели. У тира никого не было, и я подумал, что, наверно, в том и смысл операции, что на площади ни души.

Вдруг из ворот вышли три человека.

Двое были в черных костюмах и белых рубашках с ослепительными воротничками. Третий, в сером, шагал чуть впереди.

Это был капитан Болдырев.

Мягкой, пружинистой, но в то же время смелой и решительной походкой они направились к тиру «Волшебный стрелок».