«особых полномочий» князя. Затем, с восстановлением порядка русские генералы должны были выйти из состава правительства.

После проведенных Иониным встреч с лидерами либералов и консерваторов, прорусски настроенными политиками, он убедился в том, что существует реальная опасность захвата полной власти в стране консервативно-княжеским блоком и оттеснения ими либералов в парламенте. В условиях, когда князь продолжал занимать проавстрийскую позицию, да и доказал полную неспособность управлять Болгарией, это сулило множеством проблем для российского правительства. Ионин попытался в жесткой форме «поставить князя на место», однако он не знал, что с подачи Австро-Венгрии уже готовилась очередная антирусская интрига.

Вопреки всем договоренностям с российским послом и совершенно неожиданно для своего правительства Баттенберг в сентябре 1883 г. подписал манифест, в котором объявил о полном прекращении своих полномочий и восстановлении Тырновской конституции. Под свист и улюлюканье депутатов генералы Соболев и Каульбарс вышли из парламента и были вынуждены написать прошение об отставке и покинуть страну.

Хотя Ионин не смог добиться постепенного перехода к конституционному режиму из-за вероломства князя и его австрийских «спонсоров», но стараниями русского посла царскому правительству удалось «сохранить лицо» – русские генералы покинули свои посты не вследствие приказа Баттенберга или выражения недоверия со стороны Народного собрания, а по разрешению царя. Для исправления сложившегося положения Ионин предлагал различные меры, в том числе подготовку необходимых условий для «прекращения правления князя после демонстрации военной силы»[177]. Однако прозападные круги в России пытались всеми силами сохранить князя с его антироссийскими интригами «на плаву» вплоть до переворота 1886 г. (который был организован русскими офицерами и в своих основных чертах соответствовал плану Ионина, однако был уже слишком запоздалой мерой – Н.И.).

И.С. Аксаков, описывая события 1883 г. сделал вывод: «Теперь несомненно, что интрига была – австрийская, что обе болгарские партии, «консерваторы» и «либералы», равно и сам князь Александр, сделались вольными или невольными, сознательными или бессознательными ее орудиями, и что эти «последние события» знаменуют собою победу австрийской политики, или проще: вторжение Австрийцев в Болгарию»[178]

Несмотря на чувствительный удар по самолюбию российского царя, его племяннику удалось удержаться на монаршем престоле. Тем не менее, благодаря решительной позиции русского посла удалось прекратить поползновения Баттенберга в отношении российского воинского контингента (планов сокращения его численности и увольнения офицеров, не желавших слепо исполнять приказы князя). Ионин даже издал собственное письменное распоряжение, запрещавшее российскому офицерству исполнять княжеский указ о реорганизации военного министерства.

В октябре 1883 г. Ионин отправил в Россию 50-страничный меморандум, в котором детально объяснил причины болгарского кризиса и его возможные последствия. Прочитав отчет, царь Александр III, который в 1881 г. одобрил переворот Баттенберга и приостановление действия Тырновской конституции, вынужден был лаконично прокомментировать: «Все здесь очень подробно, четко изложено и справедливо»[179].

Несмотря на то, что Ионину не удалось до конца выполнить свою миссию и без потерь выйти из болгарского кризиса, царь благосклонно отнесся к нему, написав: «Я очень доволен всеми энергичными действиями Ионина и особенно ценю его решительность, твердость, а также то, что он взял на себя ответственность и не просил каждый раз указаний из Петербурга, тем самым еще раз продемонстрировав свои способности и находчивость»[180]. Конечно, в последней фразе содержался скрытый намек на то, что посол несколько «зарвался» в своем жестком отношении к князю, однако это не привело к окончанию карьеры Ионина.

Сославшись на потоки клеветы и ругательств в адрес Ионина, посыпавшихся в Петербург от князя и его окружения, российский МИД в феврале 1884 г. сменил его на посту посла А.И. Кояндером. В итоге, отказавшись от свержения Баттенберга по плану Ионина, российская прозападная клика плыла по течению, пока ход событий не привел в 1886 г. к разрыву дипломатических отношений с Болгарией на долгие десять лет.

Ионину же было предписано вернуться в Латинскую Америку. До отъезда он довольно часто посещал светские рауты в Санкт-Петербурге, и его «симпатичный образ» отразил в своих воспоминаниях К.Ф. Головин[181]. Как писал Головин, Александр Семенович славян «любил искренне, но не делал себе на их счет никаких иллюзий. А черногорцев он выделял из прочих, потому что с ними сжился и полюбил их. Да и нельзя было артистической натуре Ионана, отворачивавшейся от всего заурядного, от всего мещанского, не полюбить такой самобытный народец, как черногорцев»[182].

Описывая интеллектуальные и моральные качества Ионина, Головин (в своих мемуарах весьма сдержанный на эмоции) не скупился на похвалы: «Это был глубоко-добрый человек и очень зоркий в то же время. Людская низость не оставалась для него тайной, но относиться мягко к людям он оттого не разучался. А для него самого совершить что-нибудь дурное или пожелать другому зла было просто невозможностью.

Нельзя было не полюбить этого сердечного, высокоблагородного человека»[183].

Приехав по месту своей службы, Ионин отнюдь не воспринимал свое назначение как ссылку. Его исключительные качества в профессии дипломата не могли не обратить внимания государственных деятелей Латинской Америки. Итогом стало то, что в 1883–1892 гг. он был не только чрезвычайным послом в Бразилии, но и совмещал эту должность с посольскими функциями в Аргентине и Уругвае, сыграл немалую роль в восстановлении в 1890 г. отношений с Мексикой. Совершил длительное путешествие вдоль восточного побережья континента, от эстуария Амазонки до Магелланова пролива, а также западного берега, вдоль Чили и Перу, закончив маршрут в порте Кальяо рядом со столицей Перу – Лимой. Творческим итогом стало написание, как отмечало выше, 4-томного труда «По Южной Америке»[184].

Это интереснейшее описание истории, политической и экономической жизни, экзотической природы, быта континента стало, при всех достоинствах, «прикрытием» упорных поисков русского патриота новых возможностей для расширения геополитического влияния России. Он разыскивал и встречался с немногочисленными в то время русскими эмигрантами, сплачивал их с помощью благотворительности и поощрения религиозной общности. Ионин сыграл важнейшую роль в открытии первой православной церкви в Буэнос-Айресе в 1888 г. (при участии обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева)[185]. Ратовал за расширение географии российских морских путей в Южной Атлантике и Тихом океане. Им были фактически заложены основы для создания баз ВМФ в Аргентине и Чили – в то время они представляли собой склады с углем и провиантом для российской торговых судов и военных кораблей.

Вернувшись из Латинской Америки, Ионин продолжал свою публицистическую деятельность, печатал очерки и заметки о Балканах, статьи в журнале «Русский Вестник» и «Русское обозрение» под псевдонимом Spectator (по словам его друга, известного ру сского философа К.Н. Леонтьева)[186]. Совмещал публицистику с основной профессией