Эти исследования проводились до прихода к власти Рейгана, когда вопрос о них отпал как таковой, потому как подобная корреляция стала слишком уж очевидной.

То, что президент Обама призывает нас смотреть не назад, а вперед, можно назвать маленьким чудом, ведь эта доктрина очень удобна для тех, у кого в руках дубинки. Те же, кого этими дубинками бьют, склонны воспринимать мир иначе, в немалой степени вызывая наше раздражение.

Можно возразить, что внедрение разработанной ЦРУ «парадигмы пыток» никогда не нарушало Конвенции против пыток, одобренной ООН в 1984 году, по крайней мере в том виде, в каком ее трактовал Вашингтон. Маккой указывает, что чрезвычайно сложная парадигма ЦРУ, разработанная в 1950—1960-х годах на базе «самых жестоких пыточных методов КГБ» и стоившая колоссальных денег, в первую очередь подразумевала моральные пытки, а не грубые физические, которые считались не такими эффективными в деле превращения людей в покорные овощи.

Маккой пишет, что администрация Рейгана аккуратно подправила международную конвенцию против пыток, дополнив ее «четырьмя подробными дипломатичными “оговорками”, касающимися одного-единственного слова из 26 страниц текста – слова “моральные”». После чего он продолжает: «Эти хитроумно задуманные дипломатичные оговорки дают пыткам новое определение – в том виде, в каком его воспринимают Соединенные Штаты, чтобы исключить из их сферы депривацию чувств и причинение человеком вреда самому себе, то есть те самые методики, которые ЦРУ оттачивало столь огромной ценой».

Посылая Конвенцию ООН на ратификацию в Конгресс в 1994 году, Клинтон внес в нее поправки Рейгана. Таким образом, президент и Конгресс вывели суть «парадигмы пыток» ЦРУ из-под действия Конвенции против пыток в том виде, в каком ее трактовали США, причем эти поправки, как отмечает Маккой, «были в точности воспроизведены в собственной юрисдикции, специально чтобы придать законную силу Конвенции ООН»[96]. Этот «политический фугас» сдетонировал с феноменальной силой во время скандала вокруг тюрьмы Абу-Грейб и принятия в 2006 году позорного Закона о военных комиссиях, одобренного обеими партиями.

Буш, разумеется, переплюнул своих предшественников, санкционируя явные нарушения международного законодательства, при этом целый ряд его экстремистских новшеств был опротестован судом. Обама, с одной стороны, красноречиво настаивал на нашей приверженности международному праву, но с другой – настойчиво стремился прибегать к экстремистским мерам Буша.

Разбирая важное дело «Бумедьен против Буша», Верховный суд в июне 2008 года отверг как неконституционные утверждения администрации президента о том, что узники Гуантанамо лишены права хабеас корпус, гарантирующего личную свободу[97].

О последствиях этого разбирательства Гленн Гринвальд писал в Salon: стремясь «сохранить за собой право похищать людей по всему миру» и заключать их под стражу без надлежащей процедуры, администрация Буша решила отправлять их в американскую тюрьму на авиабазе Баграм в Афганистане, относясь «к судебному решению по делу Бумедьена, основанному на наших основополагающих конституционных гарантиях, словно оно было глупой игрой: отправь похищенных узников в Гуантанамо, и у них будут конституционные права, но стоит отправить их вместо этого в Баграм, и они исчезнут без суда и следствия».

Обама принял позицию Буша, «направив в федеральный суд краткое, всего на два предложения, заявление о том, что в этом вопросе он согласен с крайней позицией Буша», настаивающей на том, что узники, которых привозят в Баграм со всего мира (в данном конкретном случае йеменцы и тунисцы, схваченные в Таиланде и Объединенных Арабских Эмиратах), «могут содержаться неограниченно, не обладая вообще никакими правами, пока их держат в Баграме, а не в Гуантанамо»[98]. Вскоре после этого назначенный Бушем федеральный судья «опроверг позицию Буша/Обамы, заявив что логика дела Бумедьена в полной мере применима как к Гуантанамо, так и к Баграму». Администрация Обамы заявила, что оспорит это решение, таким образом, считает Гринвальд, «напрямую подчинив Министерство юстиции в высшей степени консервативным, выступающим на стороне администрации судьям, вопреки предвыборным обещаниям, которых Обама придерживался ранее[99].

Дело «Расул против Рамсфелда», похоже, развивалось по схожему сценарию. Истцы возложили на Рамсфелда и других высокопоставленных чиновников ответственность за то, что их пытали в Гуантанамо, поместив туда после того, как они были схвачены узбекским генералом Абдул-Рашидом Дустумом. Они утверждали, что прибыли в Афганистан для решения проблем гуманитарного характера. Дустум, хорошо известный головорез, в те времена возглавлял Северный Альянс, афганскую группировку, поддерживаемую Россией, Ираном, Индией, Турцией, государствами Центральной Азии, а также Соединенными Штатами, после того как они в октябре 2001 года вторглись в Афганистан.

По некоторым данным, Дустум передал этих людей в американскую тюрьму за щедрое вознаграждение. Администрация Буша предприняла шаги с тем, чтобы дело прекратили. Министерство юстиции Обамы направило в суд краткое заявление о поддержке позиции Буша, в соответствии с которой правительственные чиновники не могут нести ответственность за пытки и другие нарушения в Гуантанамо на том основании, что суд пока еще не установил со всей ясностью, какими правами обладают узники[100].

Кроме того, сообщалось, что администрация Обамы рассматривала возможность возрождения военных комиссий, ставших одним из самых серьезных нарушений закона во времена правления Буша. По информации Уильяма Глеберсона из New York Times, тому была причина: «По заявлениям официальных лиц, работающих по делу Гуантанамо, адвокаты президентской администрации забеспокоились, что у них возникнут трудности с рассмотрением дел с участием подозреваемых в терроризме в федеральных судах. Судьям может оказаться трудно предъявлять обвинение задержанным, подвергавшимся в заключении жестокому обращению, а обвинителям – использовать основанные на слухах доказательства, собранные разведслужбами»[101]. Это, похоже, серьезный изъян в преступной правовой системе.