Но ничего этого я тогда не знал…

Алычи мы так и не набрали, я проводил Киру обратно к пансионату. Она слегка прихрамывала и опиралась на мою руку.

На следующий день я проснулся с непонятным томлением, без особой радости поплавал в море, а после обеда, купив букет роз, поспешил к пансионату, где жила Кира.

Наверное, в советские времена тут был санаторий: дощатая веранда, обшарпанные стены. Никого — все отдыхали. Тёмные кипарисы стояли вокруг, загораживая море.

Я отыскал окно Киры (вчера помахала из него рукой) и, сорвав несколько стручков акации, бросил в стекло. Некоторое время ничего не происходило, затем в окне появились светлые волосы и улыбающееся лицо Киры. Она кивнула, и я вернулся к теннисному столу под шелковицей, сердце сильно билось.

Наконец Кира сбежала по лестнице. В тени шелковицы её серые глаза приобрели зеленоватый оттенок.

— А где твой неразлучный Малевич? Ну, не обижайся! Это ты мне принёс? — Она взяла букет. — Одна жёлтая, знак измены! Но всё равно, спасибо. Пойду, поставлю в воду.

Она зашлёпала сандалиями вверх по ступеням. Я присел на стол, сердце билось ровнее, стал слышен мерный шум моря. Кира вернулась, я вскочил и взял её под руку.

— Из-за тебя не сплю после обеда, — тихо рассмеялась Кира.

Мы пошли вниз по тропинке, перелезли через каменную ограду и оказались на песчаной дорожке парка. Она была обсажена розами, в конце сияло море, среди блёсток двигался силуэт катера. При ярком свете глаза Киры стали серо-голубыми. Она оглядывалась и слегка кивала розам, будто здороваясь с ними.

— Поплывём завтра в Ласточкино гнездо? — предложил я.

— Поплывём, — согласилась Кира. Освободив руку, потянула меня за локоть. — А сейчас пойдём в парк!

Я уже знал, что парк раскинулся вокруг дворца бывшего царского вельможи и был устроен ещё в пушкинские времена. Мы увидели высокие пилоны и ажурный портал дворца, а потом вышли на пальмовую аллею. Аллея вывела на широкую лестницу, по сторонам которой лежали и стояли мраморные львы.

Словно прохладный ветерок тронул волосы, напомнив о залитых лунным светом ступенях…

За лестницей потянулись песчаные дорожки среди деревьев. Словно замок горного духа, высились над зеленью выбеленные солнцем зубцы Ай-Петри. Открылась поляна, в тени могучих кедров стояла скамейка.

Мы сели. К запаху хвои примешался другой аромат — это пахли нагретые солнцем волосы Киры. Она взяла меня за руку:

— Андрей, смотри!

На лужайке перед нами, распустив синий хвост с золотыми лунными полукружиями, выступал павлин…

Мы не поехали на следующий день в Ласточкино гнездо. Случилось странное.

В обед я возвращался с моря (Малевич куда-то исчез) — и наверху лестницы присел на остановке маршрутного такси, бездумно глядя на серые зубцы Ай-Петри. Подкатила маршрутка в сторону Ялты, я так же бездумно сел и, только оплатив проезд, спохватился: куда еду? Вроде бы никуда не собирался.

Но машина уже петляла по горной дороге, вскоре внизу забелели многоэтажные здания, и я пожал плечами: погуляю по Ялте и вернусь.

От многолюдного автовокзала пошёл вниз к морю и машинально свернул в улочку, где показалось меньше народу. Прохладный ветерок с гор коснулся волос.

Здесь стояло несколько частных отелей — с тёмно-зеркальными окнами, крышами из красной черепицы и спутниковыми антеннами. Я смотрел равнодушно, мне эта роскошь была не по карману.

Но вдруг из дворика, где цвели розы, меня окликнули:

— Андрей?

Имя прозвучало с английским акцентом, скорее как Andrew.

Теперь уже мороз прошёл по спине, и я обернулся.

Меж двух кустов роз — жёлтым и красным — стояла Сибил. Мешковатое платье в цветочек, серые волосы и рыхлое белое лицо, словно впервые выбралась на солнце.

— Здравствуйте, — неохотно сказал я, подходя к изгороди. Откуда здесь взялась моя тюремщица?

— Рада, что вы всё-таки приехали на семинар. А где ваш багаж?

— Какой багаж? — глупо спросил я. И тут наконец понял…

Хитрое мне пришло электронное письмо. Я равнодушно прочитал приглашение, полюбовался красивым фоном — что же там было изображено? — и стёр из памяти ноутбука. Только вот из моей памяти оно никуда не делось. Наоборот — хитро спряталось в глубине, а теперь подтолкнуло поехать в Ялту и зайти именно в эту улицу. А ещё раньше… не потому ли я решил поехать именно в Крым?

Так что не приглашение это было, а скорее закодированный приказ. Непростая организация устраивала эти семинары. Я-то думал, что такими штучками балуются только спецслужбы…

Мне захотелось бежать во все лопатки, но дурацкая гордость не позволила. Видно, мало меня ещё били.

— Нет у меня багажа, — сказал я. — И вообще к вам не собирался.

Но Сибил ничуть не смутилась:

— Если вам неприятно то, что произошло в прошлом году… — она аккуратно построила предложение, только глаза чуть остекленели от напряжения, — то это недоразумение. Вас уже собирались отправить домой.

Не вполне уверена, что именно я запомнил. Ну и не буду ей ничего раскрывать. Ледяная корка стягивала корни волос, и теперь я понимал, что это вовсе не ветер.

— Я всё помню смутно, — пожаловался я. — Держали в каком-то санатории, пичкали лекарствами…

— Немного подлечили после падения в трещину на леднике… — с готовностью подхватила Сибил.

Мне стало ещё холоднее — вспомнился вздыбленный к небу Адишский ледопад и сумасшедший монах в чёрном подряснике на белом снегу…

А Сибил оборвала предложение на полуслове и покосилась назад, неуверенность мелькнула в вяло-спокойных глазах.

К нам подходила женщина в зелёном платье и с распущенными волосами.

— Здравствуйте, — сказала она. — Что стоите на солнце? Пройдёмте в тень…

Она говорила что-то ещё, но я почти перестал слышать. Женщина была необычайной красоты: сочно-красные губы, точёные дуги бровей, мелко завитые каштановые волосы. Платье травянистой зеленью обтекало полные груди.

Что-то тихо заскулило в глубине моей памяти, словно испуганный зверёк…

Я почувствовал, что тону в зелёных глазах этой женщины — они становились всё темнее и что-то напоминали…

Оказалось, что мы уже сидим за пластмассовым столом во дворе. Официант в белой рубашке с галстуком-бабочкой поставил перед нами бокалы с рубиновым вином. Сибил не притронулась к своему, а женщина подняла бокал к губам:

— За знакомство, Андрей.

Я взял бокал:

— К сожалению, нас не представили…

И испытал гордость, получилось прямо по-светски.

Сибил поколебалась и исподтишка глянула на женщину.