11. У меня черная полоса. Период меланхолии. Временами доходит до паранойи. Лежу в постели без малейшей надежды на то, что смогу заснуть, и вообще безо всякой надежды. В кресле валяется смятая коричневая замшевая куртка Виктора, брошенная там пару лет назад. Жаль, что молния сломана. Для чего она тогда мне? Почему я не сжигаю эту тряпку так же, как сожгли Виктора?

Я была с ним в больнице. Переводила, когда ему делали биопсию печени. Тяжелая, инвазивная процедура. Ему было очень больно. Через четыре часа ему разрешили ехать домой. У него не было дома. У него не было денег на такси, даже на те специальные больничные такси, обслуживаемые волонтерами, в которых с пассажиров берут по себестоимости. У него не было за душой ни гроша. Можно сказать, у него и души уже не оставалось. Как будто он умер еще за две недели до того, когда врач в поликлинике посмотрел на результаты анализов и порекомендовал взять образец печеночной ткани.

Виктор позвонил с моего телефона Феликсу, другому беженцу, и тот согласился его приютить. К нему я и отвезла Виктора после процедуры.

Неделей позже я нашла дохлого воробья на полу огромной веранды нашего супружеского дома, в котором я тогда еще жила. Расположенного прямо у моря. Тут у нас воробьи редкость, потому что их поедают чайки. Почему это крошечное создание не съела чайка, кошка? Или лиса? Почему он лежит тут с откинутой влево головкой? Чтобы я тебя увидела, мертвый воробышек? Я увидела. Может, кто-то еще умер? Серьезно заболел? Может быть, у тебя, воробышек, кровь на перышках? Нет… Значит, это не кровный родственник, а просто знакомый. Виктор? Он получил результаты биопсии?

Еще через две недели мне пришел вызов из полиции с указанием такого-то почтового индекса. Они знают, что у меня есть GPS-навигатор и какой-то дефект в мозгах: я не могу правильно записать название улицы, номер телефона или, не дай бог, адрес электронной почты, если мне их диктуют по телефону. В поисках нужного места по названиям улиц я легко сбиваюсь с дороги и начинаю психовать. А кому нужен распсихованный переводчик? Поэтому я приобрела GPS-навигатор, и сейчас еду в одному ему известном направлении, которое объявляется по-хорватски – этот язык я установила для прикола. Только приехав на vas miesto urcenia («вас миесто урчениа» – это «ваше место назначения»), я узнаю район и дом Феликса, окруженный полицейскими машинами и каретами скорой помощи. К счастью, полицейским переговорщиком сегодня является замечательный детектив Стив Олдхурст. Он не будет предлагать мне использовать мегафон или слезоточивый газ. Стив – именно переговорщик, а не каратель-усмиритель. Во многих случаях эта разница оказывается разницей между жизнью и смертью.

Феликс нарушает спокойствие всего квартала – кричит и мечется с нарастающей агрессией. Что это с ним? Неизвестно. Не соглашается, чтобы его везли в больницу? Ну Стив, ё-твоё! Как Феликс может понять, что вы предлагаете ему ехать в больницу для его же блага? Английского ни в зуб.

Он кричит, что невиновен, что требует адвоката и консула. Что живым его не возьмут. «Вам что, одного трупа недостаточно, уважаемые начальники?» Опа. Похоже, у нас уже есть один труп. Черт бы тебя побрал, Стив! Забудь, что я падаю в обморок от слова «труп», это было недоразумение, но об этом позже.

Минуточку, Феликс? Какой еще консул? Ты ведь получил убежище у здешних властей, зачем тебе тогда консул? А потом, ты кричишь все это по-русски. Тебя никто не понимает. Я тоже не очень. Давай посмотрим на факты: ты стоишь на английском газоне у своего дома. Ну и что с того, что тебя окружили полицейские? Они ведь ничего не делают последние двадцать минут. Ты орешь как одержимый. У соседей ребенка разбудил…

Когда мы уже установили визуальный контакт, я вхожу в середину круга, образованного людьми в черных мундирах. Круг немедленно меняет форму и осторожно размыкается, открывая доступ к дверям дома. В соответствии с инструкцией Стива и собственной натурой я приветствую Феликса приятной, хотя немного грустной улыбкой, говорю ему «Привет!» и иду прямо к дверям. Открываю их и вхожу. Феликс следует за мной. И закрывает за собой двери. Стив железно получит выговор – за то, что как на тарелочке преподнес подозреваемому заложницу. Если со мной что-то случится, не видать ему пенсии! Благодарю за доверие, Стив. За понимание. За то, что пошел на здоровый риск в эпоху, когда каждый страхует свою задницу бетонным парашютом от всего на свете. Полицейские садятся в машины и уезжают. На соседнюю улицу. Если я нажму кнопку бесшумного устройства, которое у меня в левом кармане, они будут здесь через полминуты. Но зачем мне ее нажимать?..

Я кладу на стол свой телефон, на котором уже установлена связь с телефоном Стива, чтобы он мог дистанционно следить за ситуацией на основе модуляций моего голоса. Мы с Феликсом ставим на огонь воду в какой-то закопченной кастрюле.

Он вернулся сегодня с работы после пяти. На полу какие-то бумажки, разорванный конверт. Тихо. Никого. Поставил воду на плиту. Пошел в ванную. А там – стоящий на коленях Виктор, как будто висящий на краю ванной с головой и руками, по самые подмышки погруженными в красную воду. Там давно уже все остыло, и вода с кровью, и сам Виктор. Видимо, он, Виктор, все обдумал. Налил в ванну горячей воды. Закрыл краны. Примерился. Может быть, опустил руки на дно, может быть, смочил лицо, задержав дыхание. Может быть, долил воды, может быть, слил. Не стал открывать краны до упора, чтобы на прощание сказать: «Я ухожу, а после меня – хоть потоп». Не хотел заливать Феликсу ванную.

Феликс позвонил в «скорую помощь». Машина приехала почти сразу, как будто там обо всем знали и ожидали за углом. Феликса отвели в комнату, Виктора забрали в машину. Что-то там ему говорили – Феликсу, естественно. Не Виктору. Он, в смысле Феликс, остался дома. Прибрался, вымыл ванную, выбросил лезвия, которые нашел на дне. А тут полиция, сирены! Снайперы! Чего они хотят? Они думают, что это я убил Виктора? Никуда я не поеду! Я ни в чем не виноват!

Что ты плетешь, Феликс? Ведь сначала приехала только одна машина, правда? Никаких снайперов. Тут их просто нет, нужно везти их из Лондона. Они хотели извиниться, что не успели прибыть одновременно со «скорой помощью». Что не предупредили тебя, чтобы ты ничего не убирал, потому что у них для этого есть специалист – ты видел того типа в пластиковом комбинезоне и резиновых перчатках, который стоял у стены? Это врач, уполномоченный осуществлять уборку в таких случаях. Мне такие перчатки тоже дали – вот они, у меня в кармане. Но вначале убедились, что у меня с руками все в порядке, нет никаких царапин или ран. А у тебя? Есть? Покажи руки. Видишь, у тебя тоже нет. А даже если бы и были, не каждый непосредственный контакт кончается заражением. А у Виктора была собственная зубная щетка? Ты точно знаешь, что он твоей никогда не пользовался? Знаешь что, давай на всякий случай съездим в ту больницу. Для вящего спокойствия. Поедем вместе, а? На моей машине. Никаких там биопсий печени – кровь из вены и все. У меня с собой направление. А потом привезу тебя домой. Поедем, ладно? А то я обещала своему старому богатому мужу сводить его в кино на вечерний сеанс. Ты смотрел «Без вины виноватый»? Похоже, туфта.