– Это случилось за последние семь дней? – предположил Фэй Ю.

Сяо Бай кивнул.

Глава 5. Слушая цинь

– Это все немного странно.

Сяо Бай осматривал комнату с легким недоумением. Вокруг стояла беспросветная ночная темнота, и луна скрылась за облаками. В ящике мерцал только тусклый свет свечи.

– Как ты и сказал, однажды ночью, около семи дней назад, я спал крепким сном. Не знаю, видел ли я сон или это было правдой. Я услышал прерывистый звук цинь. Сначала он был едва различим, а затем постепенно начал исчезать. Звук был чистым и звонким. Хотя я все еще спал, мелодия цинь перенесла мое сердце куда-то далеко в незнакомые мне края.

– Какая это была мелодия?

– Это было невероятно. Эти звуки цинь можно услышать только во сне, – Сяо Бай восхищенно произнес. – Техника игры великолепна. Насколько я знаю, ни один музыкант во дворце не может так играть. Даже если я буду путешествовать по всей стране, боюсь, не найду никого лучше.

– И что ты сделал?

– Ничего.

– Совсем ничего?

– Да, – сказал Сяо Бай. – Звук цинь был слишком красивый. Я просто слушал и едва мог двигаться. Что еще я бы сделал?

– Эх, ты действительно просто… – Фэй Ю невольно вздохнул.

– Что?

– Ничего, продолжай.

– О, кстати, я вспомнил. Не то чтобы я бездельничал. – Сяо Бай похлопал себя по голове и смущенно улыбнулся. – Поскольку звук цинь был такой трогательный, я не мог не взять флейту и не сыграть мелодию в такт.

– Это почти то же самое. – Темные зрачки Фэй Ю на мгновение вспыхнули пугающим светом. – А потом появился музыкант?

– Нет, – покачал головой Сяо Бай, – но звук цинь прекратился, и больше никто не играл. Я не смог сдержать любопытства и, наконец, открыл дверь и вышел на улицу посмотреть на музыканта.

– Слишком поздно. Снаружи уже никого не оказалось, – вздохнул Фэй Ю.

– Это правда! – воскликнул Сяо Бай. – Я увидел лишь лунный свет и дрожащие тени деревьев. Но должен был быть кто-то… И звук цинь тоже пропал.

– Если бы ты вышел раньше, то смог бы увидеть этого человека, – с сожалением сказал Фэй Ю.

– Невозможно, – неожиданно категорически ответил Сяо Бай.

– Почему?

– Я четко помню, что пока слушал мелодию цинь, это было похоже на какое-то проклятие. Я не мог пошевелиться. – Сяо Бай прижал руку к сердцу, вспоминая этот момент. – Фэй Ю, однажды я слышал от учителя, что ты тоже разбираешься в музыке. Это правда?

– Только из любопытства.

– Тогда с тобой будет то же самое, – сказал Сяо Бай. – Если ты не заткнешь уши сразу после начала мелодии, у тебя не будет возможности увидеть настоящее лицо музыканта.

Фэй Ю слегка улыбнулся.

– Почему же? – спросил он. – Сяо Бай, ты добрый человек, а я бессердечный.

– О чем ты? – Сяо Бай не сразу понял, что он имел в виду. – Что значит бессердечный?

– Мое отношение к музыке не такое, как у тебя. Но сейчас главное, чтобы ты мне ответил: сколько раз ты слышал эту мелодию цинь?

– Дай-ка мне подумать… – Сяо Бай закрыл глаза и потер переносицу. – На протяжении семи ночей неизвестный музыкант играл за моим окном во сне, пока люди продолжали «окоченевать». Потом я был слишком занят исследованием болезни, поэтому, возвращаясь домой, сразу засыпал. Больше никто не играл.

– Семь ночей подряд. Не так уж и мало. – Фэй Ю удивленно посмотрел на Сяо Бая. – Ты не думал о новой встрече?

– На самом деле, нет, – искренне улыбнулся Сяо Бай. – Когда я не увидел его в первую ночь, я подумал, что музыкант, вероятно, не хочет, чтобы его видели. В таком случае мне просто оставалось слушать звуки цинь. Зачем беспокоиться о том, как зовут музыканта, где он живет или как выглядит?

– Но ты когда-нибудь задумывался о том, почему он не хочет, чтобы его лицо видели? – спросил Фэй Ю.

– Неужели это так важно? – переспросил Сяо Бай. – Может быть, он уродлив и не желает показываться другим; или он может быть эксцентричным и одиноким, поэтому использует только звуки цинь, выражая свою грусть; или он просто концентрируется на игре. Меня не многое интересует в этой жизни, и поэтому я не чувствую необходимости расспрашивать других людей о чем-то. Более того, хотя мы не встречались друг с другом, его музыка уже все мне рассказала.

– Что это значит?

– В сердце музыканта есть рана, которая не заживает уже много лет, – вздохнул Сяо Бай. – Хотя я не знаю, откуда взялась эта рана и почему она не заживает, именно это звучало каждую ночь. Звуки цинь – это голос того человека.

– Как это?

– Как я говорил ранее, мелодия была тихой, простой, но чрезвычайно красивой. Я никогда раньше подобного не слышал. Каждый раз, когда музыкант дотрагивался до цинь, звуки передавали горечь разбитого сердца и порванных струн.

– Ты хочешь сказать, что мелодия словно рождалась в сердце?

– Не совсем. Практически все, что музыкант играл, не было похоже ни на одно другое произведение в этом мире. Я никогда раньше не слышал ничего подобного. Каждая нота подобна естественному явлению, меняющемуся от места к месту. А метод самой игры также полностью отличается от того, который используют во дворце. Это нечто совершенно иное.

– Чем же он отличается?

– Музыканты во дворце обладают разнообразными игровыми навыками, и каждый по-своему великолепен. Если провести аналогию с птицами, это будет похоже на летящего самца фазана, который хочет покрасоваться перед императором и заслужить почтение. Ночью музыкант играл, как песнь журавля над болотами, что похоже на звуки небес. Мало того что в игре не было никаких прикрас, так и при первом прослушивании, я даже подумал: «А смогу ли я так когда-нибудь играть?» Я все тщательно обдумал и понял, что мелодия скрывает в себе нечто большее, нечто более важное.

Сяо Бай бросил взгляд на Фэй Ю, который, казалось, полностью забыл, в каком опасном месте они сейчас находятся, и говорил о звуке цинь той ночью.

Фэй Ю было интересно, поэтому он не перебивал.

– Что примечательно, музыканты во дворце изучали искусство в течение многих лет, и их техника достигла определенных высот. Звуки цинь могут передавать скрытую высокомерность, но, когда они играют, в их музыке есть некое ощущение надежды. Но у ночного музыканта нет никаких отвлекающих факторов. Он сосредоточен на игре, и кажется, что некий узел, который невозможно было раньше развязать, уже давно развязан и слился со звуком цинь,