ещё немного. Раздраженное пыхтение не возобновлялось. Развлек, усмехнулся про себя Виталий.

...Борисова бесило их глупое задание. Впрочем, его и раньше часто выводили из себя приказы руководства. Настолько часто, что он в таких случаях вспоминал анекдот про девушку, которая, познакомившись й расставшись с тремя подряд уж слишком лопоухими по ее мнению, женихами, начала думать: "А может, со мной самой что-нибудь не так?"

Терпение, говорил себе майор, в каждом задании есть свой скрытый смысл. Вот кто бы тебе в Москва рассказал сказку о Человеке-Камне? Но какой же все-таки маразм: пешком бегать по тайге за летающей тарелочкой...

Человек-Камень... Поэтический образ, не больше. Если не принимать всерьез обещание Потапыча вскорости прислать за ними Лёню. Лёня, конечно, не придет. Сын Тайги просто "не захочет" с ними встретиться. Вот и сказочке конец, а кто слушал – весь в лапше. Единственная деталь, которая во всей этой фактуре меня цепляет, это алмазы. Это единственный "факт"... Шалун Илья так любит энергично произносить это слово с английским акцентом — и сегодня я его вполне понимаю. Сам ли шаман эту историю выдумал, начитавшись научной литературы, или действительно слышал от отца? Углеродно-алмазные вкрапления без микроскопа никакой эвенк не мог разглядеть. Если Михайла свой сказ услышал — тогда... Тогда, пожалуй, придется поверить и в Сына Тайги, и в Человека-Камня. Но остается совершенно непонятным, при чем тут летающая тарелка.

На пологих, изъеденных временем склонах древнего вулканического кратера росли сосны и лиственницы. В некоторых местах от действия подземных вод образовались глубокие провалы, наполовину засыпанные обрушившейся породой. Но деревья и оттуда тянули свои верхушки вверх, к солнцу.

Шли осторожно: засмотревшись, можно было оступиться и кубарем отправиться на дно ямины. Миновав небезопасное, но очень живописное место, Борисов и Ларькин остановились на ночлег на склоне пологого холма, не очень далеко от знакомой реки. Палатку они поставили на полянке, с двух сторон от которой стояли высокие кедры и сосны. Чуть подальше за деревьями почти весь склон был покрыт малиной и красной смородиной. С другой стороны начинались прибрежные заросли ивы.

Наутро они обнаружили, что сигналы больше не поступают. Бестолковая беготня начала действовать им на нервы. Продолжать ли движение ещё двадцать километров в прежнем направлении или учесть опыт, остаться здесь и подождать, пока забибикает где-нибудь в другой стороне? Разумнее показалось ждать, и грасовцы остались на месте. Даже палатку не стали переносить ближе к реке. За водой ходить было далековато да уж больно полянка попалась симпатичная. В два стороны, не загороженные деревьями, открывался неплохой обзор: на вершину холма и на тайгу.

На обед Виталий подстрелил дикого гуся, и полдень прошел в приятных хлопотах. Погода оставалась неплохой, в июле тут все-таки можно прожить и в палатке. Если бы ещё удалось забыть о делах и обязанностях, представить, что ты в отпуске. Ларькин так и предлагал сделать. Агитировал даже плюнуть на всё, отклониться от прежнего маршрута и махнуть на одно озерцо. Он где-то вычитал, что там водятся лебеди, и предлагая проверить. Но майор никуда не хотел идти.

Следующий день был неудачным. Дичи, достойной внимания с гастрономической точки зрения, не попалось. Рыбы на уху они наловили, но мелкой, только для запаха. Вообще, они угробили уйму времени в попытках раздобыть себе пищу. Обед получился поздним, есть в этот раз пришлось в основном концентраты. Майор немного поспал после обеда. Ближе к вечеру – было ещё не темно — они сидели у костра, жгли его просто так, для тепла и дыма.

— Интересно, когда и чем эта командировка закончится? —вполголоса, словно обращаясь к самому себя спросил Ларькин.

— Голодной смертью, — сострил Юрий Николаевич.

— Нет, только не этим. Это я Вам обещаю.

— Тогда мы будем бродить здесь, пока начальство не решит отправить нас в другую командировку, — сказал Борисов, подбросив в костер сухие сосновые веточки. Остатки высохшей хвои вспыхивали, как порох.

— Думаете, мы так никогда и не наткнемся на этот источник? Хотя бы случайно?

— Случайно — может быть, — серьезно ответил майор.

Некоторое время они сидели молча. Слышно было только потрескивание костра и доносившийся снизу шум реки. В малиннике за склоном холма затрещала какая-то птица. Ларькин, направившийся было к палатке, остановился и переглянулся с Борисовым. Пронзительное верещание повторилось.

— Сюда идут. Несколько человек. Или медвежье семейство, —уверенно сказал капитан.

— Спокойно. Если люди —я на виду, а ты прикрывай. Держись в сторонке и вообще... посматривай.

Виталий направился в сторону малинника. Зайдя за ближайшее дерево, он остановился и осмотрел местность. Шумная птица из малинника вспорхнула на вершину сосны, у которой стоял Ларькин, а потом, плавно снижаясь, подалась куда-то в тайгу. В ту же минуту на вершине холма показались четыре человека. Затем пятый. Виталий отошел ещё немного в сторону, а для того чтобы этот маневр, открывший ему ещё небольшую часть склона, выглядел мотивированным, не придумал ничего лучшего, как начать собирать сушняк. В любом случае, надо было производить впечатление беспечных, ничего не подозревающих геологов. Набрав веточек, он постоял, глядя на приближающихся людей, и вскоре увидел за холмом шестого. Тот медленно брел за своими товарищами. То ли отстал, то ли хотел остаться незамеченным, но понял, что ему это не удалось. Дольше оставаться тут; было глупо, и Ларькин вернулся к костру.

Приближавшиеся к ним люди были одеты не слишком разнообразно — четверо в суровых штормовках: походили на охотников, двое были в спортивных непромокаемых куртках. Видно было даже издалека, что пятеро из них, в том числе два "спортсмена" —кавказцы! Скорее всего, чеченцы. Один, очевидно, был местным- жителем. Заплечные мешки у них были небольшие! Судя по всему, эта компания собиралась в тайгу ненадолго и большую часть пути проделала не пешком, а на. каком-то транспорте.

Один из кавказцев был крупным, большеголовым, равномерно заросшим щетиной от головы до шеи — только небольшой участок лица вокруг глаз был свободен от растительности. У остальных лица были скорее худые, хотя их тоже нельзя было назвать доходягами! Местный — крупный парень с тупым выражением лица —единственный из всех нес свой "моссберг" в руке. У остальных охотничьи ружья были за плечами. Вооружены были все. Пятеро приближались неторопливыми, крадущимися шагами, шестой, невысокий чеченец, семенил позади, время от времени быстрым взглядом осматривая окрестности.

Незнакомцы подошли к костру и головастый — очевидно, вожак— сказал:

— Греемся?

Он произнес это с напором, даже с наездом. Слово прозвучало так, будто Борисов и