— Ты меня учить будешь?! — разъяряется отец. — Карту на стол!

Шлепаю рядом с ключами кредиткой.

— Других аргументов нет?

— Есть и другие Максим. Еще раз организуешь мне проблемы с этой девкой, вылетишь из «Швейцарии» и поедешь в военнизированный спортивный интернат, в Крым.

— Иди нахрен, никуда я не поеду!

— Пошел вон!

Вылетаю из кабинета. На кухне из крана наливаю в стакан воду. Мама откладывает телефон в сторону.

— Макс…

— Ну ты еще давай, включись в воспитательный процесс.

— Макс! Не смей со мной так разговаривать.

Выдерживает паузу.

— Посмотри…

Разворачивает телефон экраном ко мне. Вглядываюсь.

— Что это?

— Мэрс серии R231. Кабриолет с прозрачной панорамной крышей, уникальный стайлинг… Мультиконтур…

Вау, какой!

— Ну крутой и что?

— Тебе скоро восемнадцать, мы с папой думаем про подарок. Как тебе?

Поджимаю губы. Да это мечта идиота, просто! Но скакать от радости не спешу.

— Вижу, что нравится. В общем, Максимка… Ты не расстраиваешь нас, а мы — тебя. Мы поняли друг друга?

Молча отворачиваюсь. Это всегда так. Чуть что, отец угрожает, а мама покупает. Достало…

Но тачка, конечно, нереальная. Это нечестно!

— Еще раз принесешь в дом какую-нибудь гадость, вместо тачки на восемнадцатилетие получишь велосипед. Это касается не только девок, но и слаймов.

— Яна — не девка!

Ухожу к себе, расстроенно падая лицом в подушку.

Телефон Мышки недоступен. В школу, говорят, не вернулась. Тоже, наверное, отхватила.

Слышу топот ног. Маруська запрыгивает на спину.

— Максимус!

— Привет… — бубню я в подушку.

— Покатай меня.

— Нет.

— Папа наругал?

Перекатываюсь, медленно заваливая ее на бок. Присаживаюсь.

— Эй! А где волосы твои?! — взъерошиваю короткие неровные кудряшки.

Вздыхает.

— Я уснула со слаймом. Он весь запутался в волосах. Побоялась, что мама тебя наругает и обстригла. А мама все равно тебя ругала. Говорила — «гаденыш». И всю коробку выкинула. А папа говорил — «бестолочь». А я плакала…

— Прости! — закатываю я глаза.

Так себе была идея.

— Отрастут! — машет рукой. — А Валентина Ванна, — это ее нянька, — говорила ночью девочку искали, которую ты увез.

— Угу…

— А зачем ты ее увез?

— Мы просто хотели погулять.

Откуда я мог знать?!

Спускаюсь вниз.

— Мне в школу надо, — смотрю исподлобья на отца.

— Пару дней проведешь дома. Починишь двери в сауне, приведешь в порядок растоптанные клумбы. Подумаешь над своим поведением. Потом — посмотрим.

— Ясно…

— Инструменты в сарае, можешь приступать, — не глядя на меня.

— Я не умею.

— Научишься! — рявкает. — А то я смотрю многому уже научился. Да не тому.

Закатывая глаза, молча выхожу во двор. Осматриваю дверь. Петли погнуты. Включаю ролик на телефоне, что с этим, вообще делают. Морщась, смотрю. Ооо… Ну, я влип! Шуруповерт? У меня же «лапки». Они только лапают на пятерочку, остальное — мимо! Ладно, попробую. Куда деваться…

ЯНА

Отец забирает у меня градусник.

— Тридцать семь и восемь. Добегалась? — меряет шагами комнату отец. — Стоило оно того?

— Я не могу заболеть. Я пью антибиотики, противовирусные, противогрибковые… — с досадой вздыхаю я. — Чего я только не пью. Это просто…

— Просто? Температура у тебя, Яна! — в тихом бешенстве. — Я тебе где доноров должен брать? Отстреливать?

— Если это отторжение тканей, — вздыхаю я, — то точно не потому что я зашла в клуб, папа! И из-за поцелуя оно тоже не случается.

— Помолчи! Об этом мы еще поговорим.

Прислушиваюсь к своим ощущениям. Я знаю, как ощущается отторжение. Глаза горят, зудят… Этих ощущений нет. И я пытаюсь не паниковать.

— Миша, вызови нашего врача.

— Он не в России, — вздыхаю я.

— Ах, да. Вызывай, значит, «лабораторию» пусть берут кровь.

Скорая приезжает быстро. Морщусь от прокола. Пахнет спиртом… Все молчат. Только медсестра тихо комментирует мне, что делает, чтобы я не дергалась.

Снимает накладки, обрабатывает мои закрытые глаза антибактериальной мазью. Лепит новые.

— Сама не снимай.

— Я помню.

— В пятницу планово будем снимать, когда Петр Семенович вернется.

— Когда будут анализы? — уточняет отец.

— Через несколько часов, товарищ полковник.

До утра мы ждем результаты анализов. Отец работает на планшете.

Миша уснул на кресле. Я слышу, как он равномерно сопит.

Миша мой двоюродный брат, ну и «личный состав» отца. Личный состав — двенадцать человек. Я с ними лет уже семь. Как отца назначили на должность. И периодически посыпались угрозы. Пару лет проучилась в Лондоне под другой фамилией. Но… Отцу проще контролировать все в России, чем в другой стране. И, после очередной угрозы, он вернул меня домой.

Тихо лежу за спиной у отца на диване. Он еще не высказал мне ничего, и я жду. Он всегда так. Долго молчит сначала, а потом взрывается.

И сейчас опять так. Внезапно.

— Где твои мозги?!

— На месте. Не ори.

— С кем ты поехала?! Ты его знать не знаешь!

— Ну ты то уже знаешь, да? — с сарказмом фыркаю я.

— А я знаю! Дал бы тебе почитать! Так нечем… Мозгов-то, оказывается, нет.

Слышу шелест рассыпающихся листов.

— Рецидивист?

— Поюмори мне еще!

— Да ему семнадцать, пап! Он одноклассник мой.

— Восемь приводов за последние полгода! Авария, угон, драка, пьяный беспредел в стрип-баре!

Черт… Ну ты даешь, Добби!

— Мне кажется, ты сильно преувеличиваешь. Если бы это было так, он бы уже сидел.

— Несколько раз из ментовки выкупали твоего принца. Нормальный пацан, как считаешь?!

Молчу. Что тут скажешь?

— Девок может всех его тебе зачитать?! Пару листов точно наберется!