Когда она уже подходила к двери, мне в голову пришла еще одна мысль.

– Послушай, Эвелин!

– Да? – Она обернулась.

– Так что же все-таки означает слово «reussieren»?

– Не имею ни малейшего понятия! – отрезала Эвелин.

– А какой из Северо-Фризских островов самый большой?

– А) Нордерней, В) Ямайка, С) Боркум или D) Фемарн. – На лице Эвелин проскользнуло подобие улыбки.

– Фемарн – скорее всего, нет, – сказала я. – Он находится в Балтийском море. Остаются лишь Ямайка, Боркум или Нордерней.

Улыбка Эвелин стала более различимой.

– В конце концов мы обе станем миллионершами без необходимости отвечать на эти дурацкие вопросы.

Штефан сидел за компьютером спиной к двери, когда я зашла к нему в кабинет.

– Я сейчас, – сказал он не оборачиваясь.

– Не спеши. Я все равно еще не разогрела.

Я не особенно хорошо умела готовить и Штефан тоже. К непременным атрибутам нашей повседневной рутины относилось: достать какой-нибудь замороженный полуфабрикат из холодильника и разогреть его в микроволновке. По вечерам мы, как правило, проделывали то же самое. Это было не особенно полезно для здоровья, но если между делом есть побольше фруктов, то у человека появляется шанс протянуть до старости. Если повезет.

Я встала за спиной у Штефана и начала гладить его русую голову. Мне всегда было очень трудно оторвать от него руки, когда мы оставались одни. Мы были женаты уже десять лет, но не проходило дня, чтобы я не задумалась, почему этот выдающийся, умный мужчина женился на мне, Оливии, с дурацкой фамилией Прцбилла, с огромными руками, вечно испачканными землей, и прической, похожей на кочан цветной капусты. Это было чудо – лично мне явившееся с небес чудо. Имела ли я право пойти на риск и позволить ему прожить целых шесть месяцев с такой женщиной, как Эвелин? Не осознает ли он за это время, как мало я подхожу ему, как мало я привлекательна?

Штефан довольно заурчал.

– Ну, маленькая Молли-Олли, – промурлыкал он, открывая на экране монитора какое-то электронное послание и изучая адрес отправителя.

Это было послание из похоронного бюро Зегебрехта.

– Не называй меня так, – пробормотала я. – Я ведь совсем не такая пухленькая.

– Но это так хорошо рифмуется, – облизываясь, произнес Штефан. У него была замечательная трехуровневая рифма. – Молли-Волли[12]-Олли. – У тебя есть для меня что-то новое?

– Ничего из того, о чем ты не знаешь, – ответила я и решила сразу взять быка за рога. – Я со своей стороны не имею ничего против того, чтобы некоторое время пожить в роскошном пентхаусе у Оливера.

Руки Штефана одновременно упали на клавиатуру компьютера. И вместо подобающего случаю «Глубокоуважаемый господин Зегебрехт» на экране появилась бессмысленная комбинация букв «Глубокоуважаемый 857zmb».

– Я думаю, что у них дома есть даже водяной матрац, – добавила я, потому что Штефан никак не реагировал.

– Но тебе совсем не обязательно ложиться в его постель, – произнес Штефан хриплым голосом. – Об этом речи не шло.

– За миллион евро я могла бы прорваться и туда, – промурлыкала я. – Я почему-то абсолютно уверена, ты не оставишь ночевать бедную Эвелин в ванной комнате. Или оставишь?

Штефан наконец повернулся ко мне.

– Тебе позвонил Оливер? Старая свинья.

– Да нет! Эвелин мне рассказала. Оливер же считает, что это не подлежит обсуждению. Точь-в-точь как ты.

Штефан помолчал несколько секунд. Затем спросил:

– А Эвелин?

– Она настроена… получить деньги.

Во всяком случае, я так надеялась. Поскольку она тоже была настроена на Штефана, я понимала, что вся проблема во мне. Причем довольно большая проблема.

– Гм, – произнес Штефан. После чего скептические складочки у него на лбу внезапно исчезли. Он тихо засмеялся, усаживая меня к себе на колени. – Это все-таки самая сумасшедшая идея, которая когда-либо приходила в голову нашему старику.

– А ты хоть знаешь, как он пришел к этой абсурдной идее?

Штефан покачал головой.

– Он сказал, что мы ничего не изменим в нашей жизни сами. Поэтому он решил сделать это за нас.

– Но неужели, по-твоему, наша жизнь так плоха? – пробормотала я, прижимаясь к его груди.

– Нет, совсем нет. Но единственное, чего в ней не хватает, – это одного миллиона евро.

– А все остальное могло бы оставаться так, как есть? – спросила я.

– Конечно. Мы бы лишь справились с нашими главными проблемами.

Собственно, я думала примерно так же.

– Но здесь есть еще одна проблема, сродни выигрышу в лотерее. Ты никогда не знаешь, станут ли эти деньги счастливыми…

– В нашем случае это не так, – прервал меня Штефан.

– А ты бы мог прожить некоторое время вместе с Эвелин? – спросила я и взъерошила ему волосы. – Целых шесть месяцев?

– Если ты сможешь столь же долго переносить моего брата… – Штефан принялся накручивать мои волосы себе на палец. – Придется приносить жертвы.

Я думала о миллионе евро и о том, что можно сделать с помощью этих денег. Жертва, которую мне предстояло принести, не казалась столь громадной. Провести небольшой срок рядом со стариной Оливером не представлялось мне таким уж тяжелым занятием. Я знала его как очень дружелюбного и сдержанного человека. И он умел восхитительно готовить. Кроме того, квартирка у них была совершенно новая, и из каждого уголка веяло порядком и стилем, так присущим Эвелин. Целых полгода, не опасаясь, что на тебя вот-вот упадет кусок потолка, и с едой, приготовленной не в микроволновке.

– Я думаю, что смогу это выдержать, – произнесла я.

«Столько же, сколько ты сможешь удерживать себя в отношении Эвелин, – хотела добавить я. – Но постарайся понять это сам». Я надеялась, что так и будет.

Штефан глубоко вздохнул.

– Ну, тогда можно сказать… мы оттяпаем этот миллион.

Я думала, что, узнав о нашем согласии на его «предложение», Фриц сильно расстроится и решит изобразить, что все придуманное им было лишь шуткой. Частица моей души, очень маленькая, которая в данной ситуации была равнодушна к деньгам, даже надеялась, что Фриц в любом случае даст задний ход.

Но Фриц даже глазом не моргнул.

– Я знаю, с кем имею дело, – только и произнес он.

Это снова было воскресенье, последнее перед первым мая. Дождь не прекращая барабанил по стеклянной крыше зимнего сада, в помещении образовался восхитительный полумрак. В остальном же все здесь было как и в прошлый наш приезд: на столе перед нами стояли тарелки с нарезкой из мясной лавки Зендманна, купленной на очередной распродаже, дети ели булочки с вареньем, Катинка снова была одета в платье пастельных тонов, на этот раз светло-голубое, под цвет скатерти на столе. Эберхард спрашивал, какое из животных не живет в Африке: А) тигр, В) опоссум, С) жираф или D)броненосец.