«Битлз» еще ни разу не были по ту сторону Атлантического океана, когда в январе 1964 года «I Want to Hold Your Hand» вышла на первое место в американских чартах. Турне по США стало делом решенным. 7 февраля 1964 года самолет с «битлами» на борту приземлился в нью-йоркском аэропорту Кеннеди. На летном поле его уже ждали журналисты, а в здании — трехтысячная толпа визжащих фанатов. Прямо у трапа Джон продемонстрировал свой язвительный цинизм.

— Почему людям так нравится ваша музыка? — спросили у него.

— Если б мы знали, не торчали бы на сцене, а заделались менеджерами.

У него поинтересовались, работали ли его родители в шоу-бизнесе.

— Нет, — ответил он, и весьма неоднозначно пошутил: — Но мне говорили, отец был тот еще актер.

Репортеры захохотали. Да этот парень играет словами почище их! На следующий день о «Битлз» вышли самые доброжелательные статьи. Но группа только разогревалась. Спустя два дня они пришли на вечернее «Шоу Эда Салливана». На семьсот три места в студии пришло пятьдесят тысяч заявок. Трансляция перекрыла все американские рекорды популярности — перед экранами сидело семьдесят три миллиона человек! Теперь эта передача повсеместно считается переломным моментом. «Битломания» вышла на качественно новый уровень. Прозвучавшие песни — «All My Loving», «Till There Was You», «She Loves You», «I Saw Her Standing There» и «I Want to Hold Your Hand» — навсегда изменили слушателей.

Пока восторженные девочки валялись в обмороке, авторитетный Салливан показал их настороженным родителям, что одобряет группу. Он назвал ребят «четырьмя милейшими подростками, какие только поднимались на нашу сцену». Шестидесятидвухлетний ведущий объявил, что сам является «ярым фанатом группы».

Для американского рынка разработали свою стратегию продвижения, где Леннон изображался прилежным семьянином. Когда по телевизору показывали, как он поет песню «Till There Was You» из мюзикла «Музыкант», которую в 1959 году исполнила будущая противница равных прав для геев Анита Брайант, надпись внизу экрана сообщала: «Девочки, извините, но он женат».

Вскоре по всей Америке магазины заполонили часы, кружки и вкладыши из жвачки с портретами «битлов». Одна фирма в день производила по 15 тысяч париков «под Битлз». Даже Брайан Эпштейн заработал себе репутацию — его пригласили английским спецкорреспондентом в американское музыкальное шоу «Халабалу». В начале 1965 года «Битлз» во всех своих ипостасях окончательно подмяли США.

Импрессарио Сид Бернштейн, организатор их выступления на стадионе Ши в Нью-Йорке, на тот момент величайшего рок-концерта в истории, сказал: «Такая власть над толпой, как у них, была только у Гитлера».

Видимо, королевское семейство Британии разделяло его оценку. 26 октября 1965 года королева Елизавета II собственноручно пожаловала четверым «битлам» членство в Превосходнейшем ордене Британской империи. Джон отнесся к этой чести с большим сомнением. Он не любил ни королевскую семью, ни империалистические похождения Англии. И ему крайне не нравилась перспектива вознестись над простыми людьми. Тот образ рок-звезды, который так превозносят, говорил он, ничуть не похож на реального Джона Леннона, паренька из распавшейся семьи, воспитанного тетей Мими. Два года назад, выступая перед королевой, королевой-матерью и принцессой Маргарет, Джон обозначил свое презрение к правящему классу страны. Перед тем, как исполнить «Twist and Shout», он объявил: «Это наша последняя песня, и нам понадобится ваша помощь. Те, кто сидит на дешевых местах, хлопайте в ладоши. Остальные могут звякать драгоценностями».

Впоследствии он утверждал, что собирался сказать «сраными драгоценностями», но Маккартни и Эпштейн отговорили его портить группе карьеру.

«Битлз» нравились всем, даже тем, кому по штату было положено считать великую четверку попсой. Как-то раз Боб Дилан ехал со своей группой через Колорадо и слушал десятку лучших хитов. Восемь мест из десяти занимали песни «Битлз». Вместо того, чтобы списать «битломанию» на всеобщее помешательство на ровном месте, Дилан говорит, что их аккорды и созвучия сняли шоры у него с глаз.

— Они делали такие вещи, которых раньше никто не делал, — сказал он биографу Антонио Скадуто. — Они показали нам, в каком направлении должна развиваться музыка.

Пользуясь любовью таких разных людей, как Дилан и королева, «Битлз» зарабатывали больше денег, чем могли потратить за всю жизнь. Леннон купил для сводных сестер Джеки и Джулии дом на четыре спальни. Письма от фанатов ему таскали мешками. Почтальон Пола Маккартни тоже сбился с ног. Но здесь имело место престранное совпадение. Им оказался Эрик Клейг, бывший констебль, который некогда сбил Джулию Леннон, а потом ушел из полиции.

Ни Полу, ни Клейгу подобное назначение не доставляло радости.

— Я носил к нему домой сотни писем и открыток, — поведал почтальон в интервью «Сандей Миррор». — Волочь эти мешки было совсем нелегко. И, естественно, они напоминали мне о Джоне Ленноне и его матери.

Появление на горизонте Клейга не только бесило Леннона, но и подпитывало паранойю, одолевшую «битлов» на фоне внезапной славы. Во время путешествия по северной Америке Джордж Харрисон отказался выехать на парад в Сан-Франциско, памятуя об участи, поджидавшей Джона Ф. Кеннеди в Далласе. На концерте в Монреале Ринго высоко повесил тарелки, на тот случай, если на балконе притаился убийца. Джон, по понятным причинам одержимый страхом перед смертью, начал рассуждать о вариантах собственной гибели: «Или мы разобьемся в самолете, или нас завалит какой-нибудь псих».

В девятом классе Марк Дэвид Чепмен отпустил волосы и начал одеваться как Джон Леннон. Ни Пол, ни Джордж, ни Ринго для него словно не существовали, только Джон. Что бы ни сделал кумир, он всегда был прав: даже когда «Битлз» поднимали вопрос несостоятельности христианства, Чепмен только смеялся. Он курил траву, глотал кислоту, и якобы даже пробовал героин. Однажды, по обкурке, он глазел на нож, представлял, как вонзает его в кого-нибудь из знакомых, и почувствовал, что вполне способен на убийство. Однако в те времена ряд факторов удерживал Марка от претворения фантазий в жизнь.

Мучительная неуверенность в себе отпускала Чепмена только под воздействием наркотиков. Он пропускал занятия, потому что не видел смысла учиться. Лично ему образование ничем не поможет. Он же «бесполезный», он «никто».

Первое столкновение с законом произошло, когда в четырнадцать лет он начал чудить под кислотой. Его арестовали и обвинили в бродяжничестве. Продержав ночь в обезьяннике, его выпустили под опеку родителей. Новые привычки и компания Марка так взбесили мать, что она заперла его в комнате. Стоило ей уйти в другой конец дома, как он снял дверь с петель и сбежал на неделю к другу. Вернувшись, он пришел к выводу, что в Декейтере ему ничего не светит, и сорвался в Майами. Перед ним открылась возможность жить своей головой — наплевать на мнение родителей, слепить себя заново по образу и подобию песен «Битлз». Но он недолго там продержался. Его все сильнее одолевала тоска по привычному домашнему кошмару, пока в один прекрасный день случайный знакомый не купил ему билет на автобус в Джорджию.