Когда она вспоминала инженера, то чувствовала, что ни за что не взглянет ему в глаза, а если он придет, то убежит и спрячется, как девочка.

Нина представляла себе, какое у него было лицо в ту минуту, и странно любопытная мысль, от которой ей самой было стыдно, вдруг приходила ей в голову:

«Ну, а он… а ему разве не стыдно было?.. Или это так и надо?..»

По книгам она знала, что мужчина раздевает женщину, наслаждаясь ее наготой, а ей это не казалось стыдным, а напротив — очень интересным и красивым. Но в книгах были только намеки, волнующие и совсем не пугающие, а как это происходит в действительности, что при этом чувствуют оба, Нина даже и не представляла себе. А потому то, что произошло вчера с нею самою, было неожиданно, потрясло ее и запутало в полном противоречии стыда, страха и радости.

Но в него, этого красивого, смелого мужчину, который ввел ее в мир новых ощущений, Нина была влюблена уже всем существом своим. Она любила его, но в то же время и боялась: так боялась, что при одном звуке его голоса, казалось, могла бы умереть.

И в таком внутреннем метании прошел весь день. Только когда солнце, окруженное багровой пылью, устало начало клониться к западу и в воздухе потянуло прохладой близкого вечера, девушка стала успокаиваться. А когда пришел Коля Вязовкин, унылый и оттого окончательно похожий на барана, Нина была уже совсем весела. Она очень обрадовалась Коле, потому что при нем не так страшно и стыдно было встретить инженера, и была такая смешливая, оживленная, шумная, что даже ленивая Анни обратила внимание.

— С какой радости ты взбесилась?.. — насмешливо спросила она. — Что с тобой?..

— Со мной?.. Ничего!.. — пропела Нина из «Евгения Онегина», захохотала, дернула Колю за волосы и побежала в сад. — Догоняйте меня!..

Коля Вязовкин грузно, вприпрыжку, побежал за ней.

— Сядем, — серьезно и даже важно сказала Нина, когда они, запыхавшись, остановились у скамейки, в самом отдаленном углу сада.

Коля Вязовкин послушно поместился рядом.

— Знаете, Коля, — торжественно начала девушка, — о чем я хочу вас спросить?..

— Нет, не знаю… — уныло ответил Коля Вязовкин.

Наступило молчание. Вечер уже близился, и зелень деревьев была тиха и бледна. Ни одна веточка не шевелилась кругом.

Совершенно неожиданно Нина заплакала. Она опустила голову, закрыла лицо руками и, согнувшись к самым коленям, сжалась в комочек, который страдает и никому не может рассказать о своих страданиях.

Коля Вязовкин ничего не понял. Он суетился вокруг Нины, толокся на одном месте и только повторял:

— Нина Сергеевна!.. Нина Сергеевна!..

Должно быть, у него был очень глупый вид, потому что Нина, мельком взглянув на него, вдруг перестала плакать и истерически засмеялась.

— Ах, какой вы смешной, Коля!.. Какой вы глупый, глупый!..

Но бедный Коля Вязовкин, сердце которого, сдавленное узкой тужуркой, разрывалось от жалости, любви и каких-то смутных догадок, не обиделся. Он стал преглупо улыбаться и опять повторял одно и то же:

— Ну, и свава Богу!.. И свава Богу!..

— Слава, слава!.. — машинально поправляла Нина. — И чего вы так испугались?.. Это так, глупости!.. А я сегодня счастлива, Коля!.. Очень счастлива!.. — повторила она и посмотрела на него расширенными, как будто недоумевающими глазами.

— Почему?.. — глупо спросил Коля Вязовкин.

— Почему?.. — лукаво переспросила девушка. — А я почем знаю?.. Счастлива, и все!.. Разве можно сказать, почему бываешь счастлива?..

— Я думаю, что можно, — солидно подумав, решил Коля.

Нина долго молчала, глядя себе под ноги, потом вдруг стала дышать все чаще и плечи ее задрожали. Тысячи чувств и вопросов, мучивших ее душу, требовали исхода. Ей хотелось хоть кому-нибудь высказаться, поделиться своим счастьем и страхом.

— А разве думаете, что нельзя?.. — подождав, спросил Коля.

— Я думаю… — медленно начала Нина, все так же неподвижно глядя перед собою, — я ничего не думаю!.. — быстро и совершенно неожиданно закончила она.

Коля Вязовкин, уже наставивший уши, осекся и тяжело вздохнул.

— Слушайте, Коля, — вдруг заговорила девушка торопливо и не глядя, — вы очень меня уважаете?..

— Я вас очень уважаю, Нина Сергеевна!.. — без улыбки подтвердил Коля.

— И всегда будете уважать?..

— Всегда.

— Что бы ни случилось?..

Коля Вязовкин вдруг что-то понял и побледнел. Однако ответил так же тихо и твердо:

— Что бы ни случилось, я вас всегда буду уважать, Нина Сергеевна!..

Нина дернула плечом, как бы в досаде, и руки ее задрожали.

— Ну, а если бы я, например… ну, полюбила бы кого-нибудь?.. — со страшным усилием выговорила она.

Коля не поднял головы и ничего не ответил. Он догадался, что она подразумевает под словом «полюбила». Нина не поняла его молчания.

— Ну?.. — с капризной настойчивостью спросила она.

Коля Вязовкин совсем потупился и не глядя ответил:

— И тогда…

— Что — тогда?..

— И тогда буду вас уважать…

— Ну, так я… — начала девушка стремительно. Но Коля Вязовкин быстро встал, не глядя и делая руками какие-то странные жесты.

— Не надо, Нина Сергеевна!.. Не надо!.. — торопливо заговорил он с бесконечной мукой в голосе.

Нина с испугом посмотрела на него и вдруг густо покраснела.

— Что — не надо?..

Но Коля Вязовкин поспешно отошел в сторону, повернулся носом к дереву и закрыл лицо руками.

С минуту Нина неподвижно глядела на него, ничего не понимая, потом вскочила и кинулась.

— Коля, Коля!.. — закричала она, хватая за плечи и стараясь повернуть к себе. — Перестаньте!.. Слышите!.. Вы не смеете!..

Но Коля Вязовкин не давался. Он совсем уперся лбом в сосну и ни за что на свете не показал бы Нине своих слез.

— Оставьте меня… — бормотал он, — зачем вы меня мучите!..

Тогда Нина заплакала сама. Она обняла Колю за шею и своим платком утирала ему лицо.

— Коля, милый!.. Если бы вы знали!.. Не надо!..

Девушка хотела сказать, что она одинока среди людей, ничего не понимает в жизни, а только чувствует, как затягивает ее какая-то трясина. Но она не умела высказать этого и только повторяла:

— Если бы вы знали!..

Потом они сидели на той же скамеечке, и Коле было хорошо, как никогда: Нина держала его за руку и улыбалась сквозь слезы.