Она не понимала, как могла допустить, чтобы с нею обращались подобным образом, и всю вину сваливала на дерзость Лугановича, которого готова была в эту минуту возненавидеть.

Перед закрытыми глазами во мраке вдруг снова появилось бледное лицо Высоцкого и послышался его печальный голос, говоривший такие красивые и непонятные слова. Нине пришло в голову, что на месте Лугановича мог бы быть этот красивый, интересный человек, и девушка подумала, что все тогда было бы иначе: без всякой пошлости, красиво и поэтично. От неожиданности этой мысли Нина даже похолодела вся.

Странное женское любопытство впервые пробудилось в ней. Почему-то Нина вспомнила Раису Владимировну, и лицо ее сжалось, побледнело, стало злым и ожесточенным.

— Хорошо, хорошо же!.. — машинально несколько раз повторила она.

Ей захотелось, назло Лугановичу, влюбиться в инженера и целоваться с ним. И именно так целоваться, чтобы студент видел это и терзался от ревности. Девушка представила себе, что она уже целуется с инженером, и голова у нее закружилась. Стало так стыдно, что Нина бросилась на кровать, лицом в подушку, и замерла.

— Нина, иди ужинать!.. — звали ее с балкона. Но Нина не отвечала. Непонятные слезы обильно мочили подушку и горячили щеки.

— Чего же я плачу? — спрашивала она себя и не могла ответить.

Чего-то было жаль, чего-то хотелось, она чувствовала, что вокруг нее жизнь плетет что-то страшное и непонятное, в чем она не может разобраться. А ее молодое сильное тело все томилось и ждало чего-то, чего она еще не знала.

Инженер познакомился со всей семьей и стал бывать на даче.

Обыкновенно он заходил, провожая Нину с прогулки, но иногда оставался и ужинать. В этом, конечно, не было ничего особенного, но, несмотря на то что Высоцкий держался прекрасно и всегда был неизменно мил и любезен, его не полюбили.

Отец Нины выражал явное неудовольствие, мать просто побаивалась инженера, как человека из другого круга, а ленивая Анни часто среди разговора вставала и молча уходила спать. Высоцкий, однако, нисколько не смущался, был ровен и остроумен, и только в глазах у него мелькала холодная, злая насмешка.

Единственно, кто стеснял его, так это — Коля Вязовкин. Глуповатый студент, с бараньим лицом, казалось, лучше всех понимал его игру с Ниной и ненавидел инженера тяжелой, упрямой и опасной ненавистью. При этом Коля всеми силами старался не оставлять их вдвоем. Вначале инженер вздумал было заслужить его расположение и привлечь на свою сторону, но все попытки Коля Вязовкин встретил таким упорным и тяжелым молчанием, что инженер наконец отстал и решил просто не замечать его.

Нина все это видела и возмущалась до глубины души. Отношение родных казалось ей ничем не вызванной грубой и дикой несправедливостью, которую все, точно сговорившись, делали ей назло. Раза два она принималась горячо спорить с Анни и Колей, но в конце концов не выдерживала, выходила из себя, хлопала дверью и все вымещала потом на Коле Вязовкине, который только краснел да отдувался. И, в свою очередь, всем назло, Нина каждый вечер демонстративно уходила гулять с инженером, не позволяя Коле провожать себя.

— Если бы вы знали, как вы все мне надоели!.. — с непонятным раздражением говорила она, и лицо ее становилось сухим, злым и некрасивым.

— Вы не знаете, Нина Сергеевна… — робко возражал Коля Вязовкин и умолкал, раздавленный холодным презрением, которым обдавали его глаза девушки.

Несмотря на то что инженер бывал только ради Нины, он никогда не разговаривал с нею при посторонних. Обыкновенно Высоцкий сидел на террасе, а девушка примащивалась внизу на ступеньках, куда не достигал свет лампы, и слушала. Снизу были видны только черный силуэт инженера да освещенные лица Анни и отца. Нина сидела тихо, смотрела в темноту вечера и думала о чем-то своем, ей одной понятном. Над лесом сверкали звезды, бесшумно трепеща проносились летучие мыши, на дачах, среди темных деревьев, блестели огоньки, и Нина иногда задумывалась до того, что переставала понимать разговор на балконе. Она слышала только голос инженера, и он странно волновал ее. О чем бы Высоцкий ни говорил, девушка чувствовала, что говорит он только для нее одной, и от этого сладко и страшно замирало сердце.

Как все это необыкновенно!.. Такой умный, интересный, образованный человек, так много знавший женщин, и вдруг она — ничем не замечательная провинциальная барышня — привлекла его внимание, стала для него самой, самой интересной. Инженер уверял Нину, что в ее присутствии он обновляется душой, что она заставляет его снова любить жизнь, верить и надеяться. И девушка верила, потому что даже и допустить не могла обмана. Сознание своей необходимости для него наполняло ее душу гордостью и чувством страшной ответственности: ведь она должна стать достойной его!.. Правда, последнего слова еще не было произнесено между ними, но Нина чувствовала, что оно скоро будет произнесено, и при этой мысли ей было так страшно и хорошо, как никогда в жизни. Ей казалось, что она грезит в каком-то прекрасном, необыкновенном сне.

Однажды, когда инженер, по обыкновению, разглагольствовал на террасе, а Нина сидела внизу на ступеньках, по дорожке заскрипел песок и в сумраке обрисовалась темная фигура. Свет с балкона упал на нее, и со странным толчком в сердце Нина узнала Лугановича.

В первую минуту ей показалось ужасно странным, что он пришел. В эти три недели, поглощенная новым чувством, она почти и не вспоминала о нем, а если вспоминала, то как о давно и навсегда прошедшем.

— А я к вам!.. — сказал Луганович подходя. Он старался быть развязным, но по голосу было слышно, что студент чувствует себя неловко.

Нина растерянно молчала. Самые разнообразные чувства охватили ее: прежде всего стало почему-то мучительно стыдно, что Луганович увидит инженера, потом шевельнулось какое-то любопытство и смутная радость, напоминавшая прежнее чувство, и сейчас же девушка вспомнила о связи Лугановича с Раисой и возмутилась, как он смел прийти после всего, что было.

— Здравствуйте, — протянул Луганович руку, но Нина, неожиданно для себя самой, встала и, не оборачиваясь, пошла на террасу. Его прикосновение было ей противно и оскорбительно.

Луганович машинально последовал за нею.

— А, это вы! — сказала Анни, подымая голову из-за лампы и почему-то насмешливо улыбаясь.

После всех Луганович с некоторым усилием поздоровался с инженером, в котором видел своего торжествующего заместителя.

— Давно вы у нас не были, — сказала мать Нины, — все за дамами ухаживаете.

— Нет, я… — неловко пробормотал Луганович и покосился в тот угол, откуда блестели внимательные глаза Нины.

— Да, да, знаем, знаем!.. А с кем это вы каждый вечер разгуливаете по парку?.. А?.. Смотрите!

Виктор Сергеевич известный победитель сердец, насмешливо заметила Анни. — Вас, кажется, можно поздравить с новой победой?