– Лучники! – вскричал Томас. – К бою!

Задачей стрелков было наблюдать за северной опушкой леса на случай, если арбалетчики вмешаются, но Томас сильно сомневался, что они захотят сражаться, когда их господин пленен. С десяток лучников подбирали стрелы, вырезая их из мертвых и раненых лошадей или поднимая с земли и возвращая в колчаны. Сдавшихся согнали в одну кучу и отбирали у них оружие. Томас подвел коня к тому месту, где на траве лежал раненый граф.

– Мой господин, вы должны мне денег, – обратился он к нему.

– Тебе уплачено! – огрызнулся де Лабруйяд.

– Сэм! – Томас повернулся к лучнику. – Если его светлость будет перечить мне, разрешаю нашпиговать его стрелами.

Говорил он на французском, который Сэм понимал. Лучник наложил стрелу на тетиву и широко улыбнулся графу.

– Господин, – снова обратился к пленнику Томас. – Вы задолжали мне.

– Ты мог бы подать прошение, – заметил Лабруйяд.

– Просить? Спорить? Тягаться? Терять время? С какой стати мне позволять твоим крючкотворам опутывать меня паутиной? – Томас покачал головой. – Где генуаны, которые ты забрал из Павилля?

Графа подмывало сказать, что монеты остались в замке Вийона, но лучник наполовину натянул тетиву, а лицо Бастарда оставалось непреклонным, поэтому вельможа против воли выдал правду:

– Они в Лабруйяде.

– Тогда пошлите одного из ваших воинов в Лабруйяд, – вежливо заявил Томас, – с приказом доставить монеты сюда. Когда это будет исполнено, милорд, мы вас отпустим.

– Отпустите? – Граф удивился.

– А какой мне от вас прок? – в свою очередь удивился Бастард. – На сбор выкупа за вас уйдут месяцы, и за это время вы сожрете больше, чем мы получим. Нет, я вас отпущу. И, отрядив одного из ваших людей за деньгами, милорд, не дозволите ли вы моим парням вытащить у вас стрелу из бедра?

Из числа пленников отобрали одного из латников, дали ему лошадь и отправили на юг с письмом. Томас подозвал брата Майкла.

– Ты умеешь извлекать стрелу из раны?

– Нет, сэр. – Молодой монах забеспокоился.

– Тогда смотри, как это делает Сэм. Можешь поучиться.

– Я не хочу учиться, – выпалил Майкл, потом смутился.

– Не хочешь?

– Мне не по душе медицина, – признался монах. – Это аббат настоял.

– А чего же ты тогда хочешь? – спросил Томас.

Майкл растерялся.

– Служить Господу? – предположил он.

– Так послужи ему, учась, как извлекать стрелы, – отрезал Бастард.

– Молитесь, чтобы это оказался пробойник, – жизнерадостно посоветовал графу Сэм. – Больно будет в любом случае, но пробойник я в мгновение ока вытащу. Если это «мясная» стрела, придется вырезать. Готовы?

– Пробойник? – пролепетал граф. Сэм говорил по-английски, но половину Лабруйяд уловил.

Сэм извлек из колчана две стрелы. Острие одной было длинным и гладким.

– Вот это пробойник, милорд. Его задача – протыкать доспехи. – Лучник постучал первой стрелой по второй, у которой был треугольный наконечник с зазубринами. – Вот «мясная». – Потом он достал из-за пояса короткий нож. – Всего минута. Готовы?

– Меня будет пользовать мой собственный лекарь! – взвизгнул граф.

– Как угодно, ваша милость, – сказал Томас. – Сэм, отрежь древко и перевяжи его.

Когда стрелу укорачивали, граф стонал. Томас проехал к повозке, на которой везли сеньора де Вийона. Нагой и окровавленный мужчина лежал, свернувшись калачиком. Томас слез с коня, привязал его к дышлу и окликнул Вийона. Тот не отозвался. Англичанин забрался в повозку, перевернул пленника и увидел, что он мертв. Свернувшейся крови на полу фургона набралось бы ведра на два. Томас поморщился, соскочил на землю, вытер сапоги о жухлую траву и пошел к клетке, из которой за ним наблюдали расширенные глаза графини Бертиллы.

– Господин де Вийон мертв, – сообщил Томас.

– Почему ты не убил Лабруйяда? – спросила женщина, кивнув головой в сторону мужа.

– Я не убиваю людей, которые должны мне, – ответил Бастард. – Только тех, которые отказываются платить.

Он извлек меч и взломал им хлипкий замок двери клетки и подал графине руку, помогая сойти на траву.

– Ваш муж скоро будет освобожден. Как и вы, миледи.

– Я с ним не пойду! – с вызовом заявила она. Потом подошла к месту, где лежал граф. – Пусть со свиньями спит, – бросила Бертилла, указав на две туши на крыше клетки. – Все равно не заметит разницы.

Граф попытался встать, чтобы ударить жену, но Сэм бинтовал ему рану куском материи, оторванной с рубахи одного из убитых. Лучник потуже затянул повязку, и граф с воплем снова повалился наземь.

– Простите, милорд, – сказал Сэм. – Просто полежите спокойно, сэр, через миг все будет готово.

Графиня плюнула на мужа и пошла прочь.

– Приведите сюда эту суку! – возопил де Лабруйяд.

Бертилла продолжала идти, прижимая к груди разодранное платье. Женевьева положила ей руку на плечо, сказала что-то, потом подошла к Томасу.

– Как ты намерен с ней поступить? – осведомилась она.

– Это не моя собственность, чтобы ею распоряжаться, – ответил тот. – Но с нами ей ехать нельзя.

– Почему? – спросила Женевьева.

– Когда мы покончим с делами тут, то отправимся в Мутуме. Возможно, нам с боем придется прокладывать путь. Мы не можем тащить с собой бесполезные рты, которые вдобавок станут нас сдерживать.

Женевьева едва заметно улыбнулась, потом поглядела на арбалетчиков на опушке северного леса. Ни у кого из них не было оружия, все просто наблюдали за унижением своего хозяина.

– Томас, душа твоя зачерствела, – мягко укорила его она.

– Я воин.

– Ты был воином, когда встретил меня, – возразила Женевьева. – А я была узницей, осужденной за ересь, отлученной от Церкви и обреченной на смерть. Но ты вызволил меня. Чем иным я была, как не бесполезным ртом?

– Она обуза, – буркнул Бастард.

– А я ею не была?

– Но что нам с ней делать? – спросил он.

– Увезти прочь.

– От чего?

– От этого борова-мужа, – ответила Женевьева. – Или от будущего в монастыре. От издевок иссушенных монахинь, которые возненавидят ее красоту. Ей следует поступить так, как поступила я, – искать свою судьбу.

– Ее судьба – сеять раздор среди мужчин, – заявил Томас.

– Отлично, – сказала Женевьева. – Потому как мужчины причиняют женщинам много зла. Я буду оберегать ее.

– Боже правый! – Томас уныло вздохнул, потом посмотрел на Бертиллу.