Мнения персонажей книги не всегда совпадают с мнениемавтора.

«Нужно быть честным, чтобы жить вне закона».

Боб Дилан

* * *

Спутать Гато и Джан-Паоло также проблематично, как иподрочить в редакционном сортире. Во всяком случае – в обеденный перерыв. Вовсяком случае – для меня. О Гато я знаю чуть больше, о Джан-Паоло – чутьменьше, оба они болтаются на одном-единственном черенке, две вишенки, слегкапереспевшие, слегка подгнившие; я моложе их обоих, но вряд ли это можно считатьпреимуществом. Барбиери.

Барбиери – это и есть черенок. Они носят одинаковую фамилию,хотя и занимаются разными вещами. Джан-Паоло – это «Exotic Nudes», издательство«Taschen», девятнадцать евро из сорока восьми, потраченных в книжномсупермаркете «Горски»: два фотоальбома по цене одного, Таити и Сейшелы, никогдамне до них не добраться, никогда – ни до Таити, ни до Сейшел. Слишком много вмире мест, до которых мне не добраться. Слишком много мест, слишком многовещей. Шляпу борсалино мне тоже не носить. Но не только это убивает меня.

Что можно извлечь из шляпы борсалино по здравом размышлении?Кроличьи уши гангстерских войн в Чикаго и Нью-Йорке; носовые платки, загаженныето ли кровью, то ли томатным соусом; парочку томми-ганов с пятьюдесятьюпатронами в диске. Каким образом Гато выудил из нее саундтрек к «Последнемутанго в Париже» – уму непостижимо. Неизвестно, держал ли он когда-нибудь вруках томми-ган, но с саксофоном управляется будь здоров, шляпа борсалиио идетему так же, как и Аль Капоне, даром что Гато и не итальянец вовсе – аргентинец,сакральные складки у крыльев носа и плохо вымытые волосы выдают его с головой.

Гений с плохо вымытыми волосами – именно так.

Впрочем, Брандо в «Последнем танго…» выглядел еще хуже.

Как выглядит Джан-Паоло, я не имею ни малейшего представления.Зато его сейшельские и таитянские модели… о да, я хорошо их изучил, это,конечно, не повод для дрочки в редакционном сортире, но все же, все же… Инеизвестно, что вставляет тебя больше – мужчины или женщины, скаты или octopus,песчинки на головке члена или вода, подступившая к соскам. Фрукты тоже выглядятэротично, глянцевые лепестки цветов провокационны, как чулки со швом, глазамертвых акул полны тоски о несбывшемся, мне остается лишь кружить над всем этимвеликолепием.

Как стервятнику над падалью.

Круги, которые я с завидным упорством нарезаю, ограниченыпространством кадра, цветного, но чаще – черно-белого, разглядеть самогоДжан-Паоло не представляется возможным, как и любой уважающий себя бог, оностается вне фокуса, вне досягаемости; может быть – просто прикидывается:татуировкой на ленивой таитянской голени, черепашьим панцирем или все тем жеoctopus, иссушенным на солнце.

У гения и бога не так уж много различий.

Первому просто недосуг хорошенько вымыть волосы, а второй…Второй набивает их песком, рыбьей чешуей, осколками раковин – и делаетпредметом культа.

Гато и Джан-Паоло – две вишенки на одном черенке, слегкапереспевшие, слегка подгнившие, – и они предмет культа. Об этом явспоминаю всякий раз, добравшись до редакционного сортира. Пейзаж за его окномдалек и от Таити, и от Сейшел: глухая стена справа, с десяток немытых оконслева и помойка внизу (три мусорных бака, содержимое которых не вывозитсягодами). Иногда покой мусорных баков все же нарушается: две, а чаще – трисомнительных личности начинают рыться в них в поисках легкой наживы.

Вряд ли Джан-Паоло и три его ассистента (Carlo Modonesi,Fabio Russo, Sergio Valente) бегали бы за ними с фотоаппаратом. Но даже еслипредположить невозможное – вероятность того, что итальянец (Джан-Паоло вотличие от Гато – итальянец) когда-нибудь появится здесь ничтожно мала.

Вид помойки вдохновляет только меня.

Я единственный, кого он вдохновляет. Единственный из десятиштатных сотрудников журнала «Полный дзэн», идиотизм названия не могут искупитьни полиграфия, ни псевдорафинированность статеек о джазе и литературнойэкспансии скандинавов, ни долгоиграющие роад-муви по меню элитных кабаков. Нидаже описание прелестей лондонской подземки и федеральной земли СеверныйРейн-Вестфалия.

Никакого отношения к джазу и федеральной земле СеверныйРейн-Вестфалия я не имею.

Кино – вот чем мне приходится заниматься.

Особых усилий это не требует, знание предмета тоженеобязательно: в поисковых системах «Hndex» и «Google» можно найти ссылки налюбую интересующую меня киношку. Со всеми интересующими меня именами,обязательно – культовыми, на худой конец – модными. В среде менеджеров среднегозвена, юзеров со знанием веб-дизайна, яппи с кредитами на «Honda HR-V» ивладельцев фитнес-абонементов с пару десятков этих недорезанных тамагочи я знаюлично. Из кубиков на их животах можно выстроить пирамиду, они тоннами закупаютмебель в «IKEA» и назначают свидания у Дома кино. Чтобы потом долго и со вкусомобъяснять своим спутникам разницу между Ким Ки-Дуком и Ли Минг-Се, а заодно иразницу между суси-тэмакидзуси и суси-нигиридзуси, а заодно – и разницу междуяпонской и китайской чайной церемонией.

Их любимый писатель – Мураками (в позапрошлом году это былЗюскинд, но кто теперь помнит позапрошлый год?).

Их любимая книга – «Американский психопат» (в позапрошломгоду это был «Алхимик», но кто теперь помнит позапрошлый год?).

Их любимое слово «трэш», как раньше было «кул».

По пятницам они курят кальян.

«Полный дзэн» тоже выходит по пятницам, два раза в месяц.Трех дней мне вполне хватает, чтобы подготовить обзор. Если никто из культовых,на худой конец – модных режиссеришек не выдает на-гора очередную нетленку.Нетленки требуют более тщательного анализа, более изощренного подхода,«Яндексом» и «Гуглом» уже не обойтись, приходится подключать «Alta Vista» икаталог моего приятеля, Жан-Луи. Жан-Луи в отличие от Джан-Паоло – русский,настоящего его имени я не помню, да и вряд ли его кто-нибудь помнит.

«Моя ночь с Мод».

«Моя ночь с Мод», Жан-Луи с маниакальным упорством хранитверность старому кино, такому французскому, такому черно-белому, чтоперехватывает дыхание. Не у меня – у него. Жан-Луи – так звали главного героя,кажется, его играл Трентиньян.

Жан-Луи, или просто Лу – если насосаться пива. Или простоЖан – если совсем не пить, на Трентиньяна Жан-Луи не похож, скорее – на МарлонаБрандо периода «Последнего танго в Париже»: те же залысины, тот же свалявшийсязатылок, та же заезженная фраза после случайной ночи со случайной шлюхой: «Кактебе нравится твой герой?»

Женщины у Жан-Луи не задерживаются, кому нужен синефил споражающей воображение зарплатой работника видеопроката? Собственно, там мы ипознакомились – в видеопрокате, я по одну сторону прилавка, он – по другую; намоей стороне – Озон, Тарантино и «Резня бензопилой в Техасе», на его – Ромер,Риветт и «Случайно, Бальтазар». Повод для знакомства был самым невинным –«Любовное настроение» Кар-Вая; я искал «Любовное настроение» – и нашел его уЖан-Луи, на полке, украшенной самопальным плакатом «АРТ-ХАУС». Тот еще былвечерок, любовным настроением не пахло, совсем наоборот: моя очередная цыпочкабросила меня ради владельца фитнес-абонемента, две недели можно смело считатьвычеркнутыми из жизни. Жан-Луи повезло больше, его очередной цыпочке хватило огрызканочи, кто кого послал – остается неясным, может, все дело в этом сраном фильме.