Дом Янг Амат Мауля Тенку Сери Падука раджи, короче говоря, Тенку Ибрагима – дяди Бахрина с материнской стороны, и его жены, китаянки Розиты, больше всего напоминал особняк из знаменитого американского сериала «Династия» с той только разницей, что его резные деревянные двери украшали строчки из Корана – священной книги мусульман, традиционно призванные охранять дом от злых духов и свидетельствовать о преданности его обитателей Аллаху.

Внутри сверкал паркет и полированный мрамор, радовали глаз драгоценные китайские и персидские ковры, в бесчисленных зеркалах сотни раз отражались огромные хрустальные люстры, а в тех комнатах, где не было кондиционеров, под потолком бесшумно крутились лопасти вентиляторов. В убранстве дома удивительным образом смешались откровенный китч и роскошь. Некоторые комнаты были выдержаны в каком-нибудь едином стиле: итальянском ар-нуво с его позолоченными пальмами и стеклянными столиками или японском с развешанными по стенам старинными кимоно. В отличие от многих других особняков, в которых мне довелось побывать в Тренгану, жилые помещения в доме тети Розиты оказались вполне комфортабельными, с привычной европейской мебелью, большими мягкими диванами, множеством горшков с цветами и главное – с настоящими ванными комнатами и унитазами, гордо стоящими на высоких пьедесталах, хотя, надо признаться, горячая вода и туалетная бумага имелась далеко не во всех из них.

Позже хозяева прибавили к дому два новых крыла, еще один этаж и огромный бассейн из стеклопластика, который уже в собранном виде доставили из Австралии.

Меня тепло встретили тетя Бахрина, с которой я уже встречалась в Куала-Лумпуре, и ее пасынок и падчерица Насруддин и Алина – оба студенты Мельбурнского университета. На тете Розите, в столице расхаживавшей в коротких платьях от самых известных дизайнеров, на высоких каблуках и с безупречно модной прической, сейчас был надет длинный розовый кафтан из цветастого батика – обычная домашняя униформа членов королевской семьи, как я выяснила позже. Ее приемные дети и родная дочь Сузи носили джинсы, непременный плеер на груди и массу золота и бриллиантов на руках и на шее.

Еще у дверей Бахрин сказал мне, что по правилам местного этикета все входящие в дом должны снимать обувь прямо на пороге; потом я неоднократно забавлялась, наблюдая, как группа гостей, покидающих дом, ползает на коленях, пытаясь отыскать свою недостающую туфлю.

Пожилой слуга подхватил и унес мой багаж, а меня провели в гостиную и предложили чашку чая. Я чувствовала себя очень неловко среди этих почти незнакомых людей, и поэтому Бахрин не покинул нас сразу же, как собирался сначала. Наверное, он заметил выражение испуга на моем лице и задержался, чтобы немножко поболтать и помочь мне освоиться. Но в соседнем доме его ожидала мать, поэтому очень скоро он все-таки попрощался и ушел, и я смотрела ему в след, будто Дороти из «Волшебника страны Оз», прямо на глазах у которой рушится дорога из желтого кирпича.

Просто поразительно, как, невзирая на то что в доме тети Розиты и Тенку Ибрагима постоянно проживали семь слуг – повар, две горничные, пожилой лакей-дворецкий, мальчик на побегушках и два шофера, – Бахрину удалось в первую же ночь незаметно пробраться ко мне в спальню, расположенную, к счастью, на первом этаже. Он заранее договорился со своим кузеном Насруддином, и тот в назначенное время открыл, а рано утром опять запер входную дверь. Таким образом, вся остальная семья оставалась в неведении относительно такого вопиющего нарушения приличий. Довольно скоро я поняла, что, по сути, всех беспокоит только их видимое соблюдение.

И вот наконец наступила решающая минута. Вновь облачившись в парадный костюм, в сопровождении Бахрина я шла на встречу с его матерью через сад, разделяющий два дома.

В шестидесятые годы дед Бахрина решил построить особняки для своих любимых детей. Он выделил для этого большой участок земли, прилегающей к дворцу, проложил дорожки между будущими строениями, провел электричество и канализацию. Каждый из его детей и внуков получил в подарок небольшой кирпичный дом с тремя спальнями и помещениями для слуг, расположенный на участке в полгектара. Все дома были выкрашены в белый колониальный цвет и со всех сторон окружены террасами для защиты от проливных муссонных дождей.

По мере того как благосостояние осчастливленных потомков росло благодаря концессиям на экспорт драгоценной тропической древесины или открытиям новых нефтяных и газовых скважин, росли и их жилища. Некоторые из скромных пригородных особняков довольно скоро превратились в настоящие дворцы с десятками спален.

Пока мы с Бахрином шли к дому Тенку Залии, он рассказал мне, что весь этот участок, где проживает семья, принято называть Кампунг Истана, что в переводе означает «дворцовая деревня». Надо сказать, то, что я видела вокруг, ничуть не напоминало деревню.

Тенку Залия жила в простом и относительно новом кирпичном доме, ослепительно белом, если не считать выкрашенных в ярко-зеленый цвет оконных рам, и гораздо более скромном, чем особняк ее брата. По сигналу Бахрина я как можно более элегантно скинула туфли и вошла в тускло освещенный, аскетично обставленный дом.

Мать Бахрина, чопорно выпрямив спину, сидела на самом краешке кушетки у себя в гостиной, при моем появлении улыбнулась одними губами и, не вставая, протянула мне руку. В Малайзии женщины, как правило, не обмениваются крепкими рукопожатиями: они только слегка касаются ладонями и чуть-чуть сжимают пальцы друг друга. К счастью, Бахрин успел заранее проинструктировать меня, и я, взяв правую руку принцессы, быстро прикоснулась к ней губами и носом, изобразив при этом нечто среднее между поклоном и реверансом – все, как он меня учил. Лицо Тенку Залии при этом немного оттаяло, и, с видимым облегчением вздохнув, она любезно мне кивнула. Уже много лет спустя свекровь призналась, что очень нервничала перед нашей первой встречей и немного успокоилась, только поняв, что я, во-первых, умею прилично себя вести, а во-вторых, не оказалась «ужасной блондинкой», как она опасалась. Уже тогда мне показалось, что Тенку Залия, босая, одетая в шелковый розовый баджу-курунг, с белым муслиновым платком на голове и розовой перламутровой помадой на губах, живет не в реальном, а каком-то своем мире; позже она всегда напоминала мне стареющую английскую герцогиню, которая никак не хочет поверить в то, что эти новые повозки могут ездить без помощи лошадей.

Языковой барьер оказался серьезным препятствием нашему общению. В молодости Тенку Залия неплохо владела английским, но с тех пор успела его забыть и, хотя почти все понимала, была слишком горда и застенчива, чтобы говорить с ошибками. Естественно, непринужденной беседы у нас не получилось, и мы все – Бахрин, его мать, тетя Розита, пара кузенов и кузин и я – сидели, обмениваясь кивками, улыбками и редкими фразами. «Откуда вы родом?» – при помощи тети Розиты спросила меня принцесса. «Вы работаете или учитесь?» – перевела следующий вопрос кузина Алина. Потом Тенку Залия поинтересовалась, сколько мне в лет, но тут в разговор довольно резко вмешался Бахрин, поспешно спросив у своей матери, говорил ли он ей о том, что мой отец родом из Пенанга.