«Клим! Кли-и-имушка!» И тут совершенно неожиданно зал отреагировал. После слова «Клим» шум заметно поутих, а после слова «Климушка!» наступила просто мертвая тишина. Все как по команде повернулись сначала в сторону Клима Ворошилова, тоже крайне озадаченного этим обстоятельством, а потом с такой же просто фантастической синхронностью обратили свои взоры на бедного Ильинского, который, забившись в угол сценки, читал Чехова. Воодушевленный завоеванным в неравной борьбе вниманием, Ильинский продолжил чтение. Глаза его вдохновенно заблестели. Однако зал, быстро поняв, в чем тут дело, снова загудел и отвернулся от выступающего.

Ильинский закончил выступление под жиденькие аплодисменты и сошел с эстрады. Никто его больше не встречал. За пределами выступления миссия сопровождающих была окончена. И где тут выход – совершенно непонятно. Ильинский долго болтался по огромному залу в надежде, что отыщет для себя какое-либо пристанище. Наконец он услышал, как кто-то окликнул его: «Игорь Владимирович!» Он обернулся, и увидел два-три знакомых лица, и подошел к столику. Навстречу поднялись певицы из Большого театра – Барсова и Шпиллер. Ильинский радостно поздоровался с ними, и вдруг увидел справа от себя протянутую руку с бокалом, и услышал за спиной хрипловатый, с едва заметным грузинским акцентом, знакомый всем голос: «Здравствуйте, товарищ Барсова! Здравствуйте, товарищ Шпиллер!» Барсова ответила: «Здравствуйте, Иосиф Виссарионович! С праздником!»

Ильинский как стоял, так и остался стоять, потеряв дар речи и боясь пошевелиться. Сталин сделал несколько замечаний по поводу наряда Шпиллер. А Барсова, желая помочь Ильинскому выйти из затруднительного положения, представила его Сталину: «Иосиф Виссарионович, а вы разве не узнали? Это же Игорь Владимирович Ильинский! Он только что замечательно сыграл бюрократа Бывалова в фильме “Волга-Волга”». Сталин показал рукой с бокалом в сторону Ильинского, у которого в ту же секунду, как по волшебству, оказался в руках точно такой же, и сказал: «Вы – бюрократ, и я – бюрократ! Так давайте выпьем за искоренение этого вредного явления!»

И на следующий день Игорю Ильинскому вручили орден Ленина.

До «Кавказской пленницы» я играл людей восточного темперамента – например, в фильме «Председатель» с Михаилом Ульяновым я играл полковника Колоева, начальника ГБ области. А до этого еще был фильм, где я тоже играл восточного человека, а потом я перестал принимать эти предложения, потому что я боялся стать артистом только на одни роли – восточные. И вот, когда в «Кавказской пленнице» мне предложили сыграть роль Саахова, поначалу я колебался и отказал Гайдаю. Конечно, я очень хорошо знал эту тему, этот образ, я очень хорошо им владел. Я мог поддержать любой диалог с акцентом.

В «Кавказской пленнице» моему товарищу Саахову пришлось существовать рядом с комедийной троицей Вицин – Моргунов – Никулин. И я долго не верил в свой успех в картине, ведь быть смешным на их фоне казалось просто невозможным.

Сколько было мучений! Как сыграть, чтобы не нарушить жанра комедии и в то же время не быть подавленным этой троицей?

Леонид Гайдай: «Владимир Этуш – очень интересный, яркий талант. Найти такого актера, я считаю, – очень большая режиссерская удача. Юмор своеобразный, не совсем похожий на мой. В этом препятствие для меня как для режиссера. Для примера: если бы я заново снимал свою первую картину “Пес Барбос и необычный кросс”, то Этуш там играть бы не мог. Не потому, что недостаточно ярок как комик. Он слишком тяготеет к реальности, слишком искренен, чтобы пойти на условность “Пса Барбоса…”. Эти трудности его характера, эти споры и стали основой нашей работы на “Кавказской пленнице”».

Леонид Гайдай, строивший сюжет как цепочку трюков, аттракционов, буквально по минутам требовал от актера «смеховой точки». «Владимир Абрамович, не смешно», – говорил он, глядя на секундомер. Я оправдывался: «Леонид Иович, смешно должно быть в результате». – «Когда? После картины?» – «Нет, в результате логики развития сцены». Дело в том, что в этой роли мне не стоило заботиться о внешней характерности. Мою внешность приняли за данность. Поэтому следовало только правильно передать характер современного князя, каким был задуман Саахов. Где-то он добрый и наивный. Но это доброта и наив властителя, живущего и действующего по своим законам.

Газета «Советское кино», № 13, 1 апреля 1967 года:

Вместо рецензии.

Михаил Жаров о «Кавказской пленнице»:

«…Главный злодей в фильме – ответственный работник Саахов, жених, похищающий невест. Его, мне кажется, блестяще играет В. Этуш (новый актер для фильма Гайдая). Этакая тонкая, акварельная работа. А ведь здесь ничего не стоило впасть в грубость, пародируя характер “кавказского” человека».

Он без сомнений приписывал себе право заимствовать у государства все необходимое для своих личных нужд, и это было для него естественным. Вопрос собственности был для него решен при его значении. Всем, что есть в районе, он может распоряжаться, совершенно не задумываясь о праве. И как может быть иначе, он не понимает. Со мной часто разговаривают моими фразами из «Кавказской пленницы», ставшими крылатыми: «шляпу сними», «садись пока», «горячий, совсем белий» и т. д. Многие из этих фраз – моя импровизация, поскольку действительно хотелось выделиться на фоне знаменитой комической тройки. И, таким образом, эти съемки стали для меня своеобразной закалкой в области юмора, ведь закаляться можно не только обливанием холодной водой или пробежкой по утреннему снегу.

А вот еще смешная история о том, как складывались мои отношения с народами Кавказа после фильма. Как я уже говорил, до Саахова я сыграл типичного номенклатурного гэбиста Калоева в фильме «Председатель». И тогда один мой знакомый сказал: «Знаешь что, ты на Кавказ не езди – тебя убьют». Я посмеялся. А когда сыграл Саахова, тот же знакомый мне сказал: «Теперь и на Кавказ ехать не надо – они и в Москве убьют». Как-то между репетицией и спектаклем я зашел на Черемушкинский рынок. Торопился, поэтому бодро прошел по территории рынка, совершенно позабыв, что кругом полно выходцев с Кавказа. И вижу, что собирается целая компания, идет за мной. Я думаю: «Сейчас нападут. А как защищаться? Придется авоськой бить по голове». И действительно подходят… «Ты Саахов?» «Я», – отвечаю. И вдруг отовсюду меня стали одаривать всем, чем торговали! Еле ноги унес, поскольку для них товарищ Саахов стал едва ли не национальным героем.

И Гайдай мне доверял. Он вообще бережно относился к артистам и добивался своего такими путями интеллигентными. Было много режиссеров известнейших, а Гайдай вышел в самые первые. Фильмы Гайдая не сходят с экрана. Их все время показывают. Я смотрю, иногда смеюсь. Гайдай – мой любимый режиссер. Я с ним дружил,