учитель. Го Хэн различил в его голосе поддержку, и, немного осмелев, бросил на учителя быстрый взгляд и продолжил оправдываться, все еще глядя в пол:

— Я заметил, что Чжу Баи не переодевается при всех. И он очень хотел отправиться с учителем. Я испугался, что он ранен серьезнее, чем хочет казаться. И попытался увидеть…

— Он пытался сорвать с него одежду, — перебил его Да Джиан. Казалось, он едва сдерживался.

— Я перестарался от беспокойства, — закончил Го Хэн, не уверенный, что ему поверят.

Учитель кивнул и медленно поднялся — Го Хэн видел только его ноги.

— Я думаю, — начал учитель, явно тоже смущенный этой ситуацией, — что история и правда двусмысленная… Но мы ведь давно знаем Го Хэна, этот ученик никогда не позволял себе ничего…

— Простите, учитель, но позволял, — воскликнул Да Джиан. — Мы просто не хотели беспокоить вас.

— Это правда? — учитель выглядел обеспокоенным. Но так как Го Хэн ничего об этом мире не помнил, он без зазрений совести соврал:

— Нет. Никогда и ни за что.

Учитель шумно вздохнул:

— Не будем выносить это на публику. Вам всем и мне, как вашему учителю, будет стыдно. Ограничимся закрытым наказанием. Го Хэн руководствовался заботой о товарище, но не сдержал своих порывов. За второе нужно его наказать, но стоит ли наказывать за заботу? Не думаю.

Да Джиан молчал. Сложно понять, о чем он думал и был ли согласен с этим решением.

Сначала послышался свист, а потом резко вспыхнула от боли спина. По ощущениям — били прутом. Розгой. «Нихера себе — телесные наказания!» — подумал Го Хэн. Больше всего он хотел сейчас встать, отобрать у старика розгу и разломать, после чего избить палача, но все же пересилил себя. Удерживало то, что после такого ему путь в школу был бы заказан и перед Чжу Баи точно не дали бы объясниться. Но осознание того, что он молча сносит наказание, было больнее ударов от розги.

Всего ударов было десять, потом стало тихо. От него чего-то ждали. Покрытый холодным потом, вспоминая прочитанное в книге по этикету, Го Хэн поклонился до пола и скрипуче произнес:

— Этот ученик благодарит учителя за науку.

— Сегодня ты не сможешь ночевать в одной комнате с Чжу Баи, — продолжал учитель. — Наверняка мальчик напуган. Ему надо успокоиться. Как и тебе.

— Учитель, он правда ранен, — стерев с лица пот рукой, проговорил Го Хэн, не оборачиваясь. — Да Джиан должен был так же видеть это.

— Я ничего не видел! — возразил тот.

— Этот ученик сегодня совсем забыл о приличиях. Постоянно перебивает и своего шисюна, и учителя. Если для этого ученика больше нет авторитета, то, возможно, он тоже заслуживает наказания?.. В любом случае — ученик должен выйти и позволить нам поговорить без его замечаний. Вопросы по вине мы уже решили полностью, сейчас другой вопрос, и раз ученик не знает, то и спрашивать его не о чем.

Го Хэн не мог обернуться, но слышал, как запыхтел Да Джиан. «Как же резко изменился этот мир, раз некогда мягкий Да Джиан вдруг стал таким резким, и все восприняли это как должное» — подумал юноша. И судя по всему, насторожило это не только Го Хэна, но и учителя. Зашуршала одежда и занавеска, мягко закрылась дверь — они остались вдвоем.

— Насколько серьезна рана? — спросил учитель, снова садясь на свое место. Спина все еще ныла после ударов, и Го Хэн знал, что потом станет больнее, но не злился — этот человек явно мог помочь ему разобраться во всем, хотя сомнения все же были: слишком уж странно выглядела рана. Вдруг он ошибся и теперь только выдаст себя? Вдруг это какая-то из местных техник и Го Хэн про нее знал? Но беспокойство о Чжу Баи не дало ему молчать. Парень негромко заговорил, водя рукой по своей груди, точно рисуя:

— Спираль. Сходится тут и расходится по всему телу, кажется. Где-то до ключиц. Оно местами словно вырезано, местами похоже на татуировку… У него раньше ведь не было такого?

— И я не наносил на него заклинаний. Но похоже на то… — задумчиво произнес учитель. — Значит, он прятал это от вас? Как давно он начал прятаться?

— Прячется все то время, что я вернулся от лекаря. — ответил Го Хэн, хотя и понимал, что это все могло начаться и до «него».

Учитель некоторое время молчал. Парню казалось, что тот знает гораздо больше, чем говорит и уже готов был сам все выведать у этого старика, пусть даже и силой, когда учитель, пристально посмотрев на него, неожиданно спросил:

— На тебе нет таких ран?

Го Хэн поднялся и быстро скинул ханьфу, оставив его висеть на поясе, оголяя торс. У него не было никаких ран, но учителя поверхностная проверка явно не устраивала. Он взмахнул рукой, рассекая воздух, словно пытался потушить спичку, и в ту же секунду над пупком Го Хэна появились странные символы. Они постепенно уходили ниже, и несколько отличались от тех, что были на Чжу Баи, хотя стиль их совпадал, словно один и тот же мастер нанес. Го Хэн ощутил, как внутри все похолодело.

— Мальчик мой, — горестно заговорил учитель, будто собирался сообщить о смертельной болезни. — Я не должен был наказывать тебя… Это не твоя вина. Наверняка ты думаешь, что любишь его, своего маленького шиди.

Го Хэн чуть не задохнулся от возмущения, ужаса и стыда. Он открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба, но слова будто застряли. Учитель поднялся и подошел к парню; Го Хэн подумал, что для того, чтобы снова ударить, но тот лишь потрепал его по плечу, словно успокаивая.

— Я никому не скажу. Но ты должен знать: твои чувства — это наложенные на вас проклятье. Должно быть, кто-то так подшутил над вами… Сколько времени вы вместе после того, как вас ранили? Мой ученик, ты действительно сильный, раз смог сопротивляться этому и проявил только сейчас. Но, пожалуйста, держись. Проклятие снимут, а тебе будет стыдно. Обрати свои чувства как сейчас — в заботу, но старайся следить за своими действиями. А я поговорю с Чжу Баи. Все хорошо, никто не винит тебя. Теперь можешь идти.

— Я все еще сплю отдельно? — на всякий случай уточнил Го Хэн, хотя и