От разговоров со мной свежеиспеченные сослуживцы не уклонялись, но и особо не откровенничали. К охране хозяйских покоев меня тоже не привлекали. Понятное дело — прежде никому не встречался, никто обо мне не слышал, одного ручательства Барена мало, к тому же наняли меня, собственно, на переход до Мелаты, дальнейшая моя служба пока под вопросом. Здесь, на постоялом дворе, и эти двое не особенно напрягаются. Так что пока мы не в пути — нужды меня дергать нет.

В итоге свободное время у меня имелось в избытке. Я разговаривал с Альдресом, его сестрами, слугами Барена, да и сам Хальд заходил вечером и обстоятельно отвечал на мои вопросы, да еще и делился книгами из личной библиотеки. К слову, она у него была немаленькая. Вполне можно набить голову массой полезной информации.

Постепенно мозаика мира заполнялась новыми деталями. На большом календаре, висящем в общем зале и изготовленном явно типографским способом, значится 1114 год Эры чистого неба, идет вторая неделя красеня, первого месяца лета. Империей уже одиннадцать лет правит Антар Третий, взошедший на трон после смерти своего отца, тоже Антара, но Второго, который умер через семь лет после окончания столько раз упомянутой войны за Ларинью. Войны, которую Алария вела с другой империей, Аркайской, что раскинулась за теми самыми горами на севере, подальше от которых я почему-то так хотел убраться.

Когда я впервые услышал имя нынешнего императора, то почувствовал несоответствие его порядкового номера моим ожиданиям. То есть я был готов услышать, что на троне сидит Антар из Армарской династии, но почему-то ожидал, что он будет не третьим обладателем этого имени, а первым или, самое большее, вторым. Выбрав, как мне показалось, подходящий момент, полюбопытствовал о судьбе отца и деда нынешнего императора. Как оказалось, Барен увлекался историей империи и о тех временах знал довольно много. Медведь немного удивился моему интересу, но охотно объяснил, что Антар Первый, если он не ошибается, умер еще когда самого Хальда не было на свете, а меня и подавно. Ну да, если нынешний властитель правит уже не первый год, его отец сидел на троне дольше, чем действующий император прожил на свете, а дед тоже носил корону почти полвека, то среди ныне живущих вряд ли отыщется тот, кто помнит даже окончание правления первого из Антаров, не говоря уже о его начале. Вот только когда Хальд перешел к правлению Антара Первого, мне едва не стало плохо. По ходу его рассказа в моей памяти всплыл целый ряд деталей, которых Хальд почему-то не упомянул, при этом мне почему-то казалось, что некоторые его сведения и оценки… звучат, как пресловутая «официальная версия». В моем представлении все выглядело чуть-чуть иначе. Словно мне обо всем этом рассказывал когда-то не алариец, а кто-то, скажем, из Итангера, с Олорских островов, из степных королевств или, не приведи судьба, из Аркая. Или откуда еще… хотя — откуда еще-то? Но самое тревожное было не в этом, а в том, что в потоке невесть откуда вываливающихся подсказок нет ничего о войне с аркайцами. Вообще. И спрашивать прямо опасно — как уроженец края, который эта война превратила в кучи камней и горы пепла, не знать о ней я просто не могу. Даже если моя оценка собственного возраста не слишком точна, мне все равно было достаточно много лет, чтобы война смогла оставить в моей памяти неизгладимый след. Но вот не было этого следа. Даже у человека, пережившего сильнейшее потрясение и нашедшего спасение в том, чтобы все начисто забыть, в памяти должно остаться больше, чем у меня. А тут — ни слова, ни образа, ни чувства.

А вот Барену о войне было что вспомнить. О боях, жизни в «полевых условиях», вылазках во вражеский тыл он рассказывал довольно охотно, но время от времени мрачнел и замолкал, что-то вспоминая. Потом все же рассказал — что.

Оба его сына родились еще до войны, старшая дочь — в самом начале. Понятное дело, когда началась мобилизация, Хальда тоже призвали — в армии он по молодости положенные три года отслужил, на здоровье не жаловался. Приехал на побывку — и только тут узнал, что жена его погибла от случайного осколка при обстреле. Прорвавшиеся через Ларинью аркайцы дошли как раз до этих мест, прежде чем подоспела имперская армия. Трое малышей остались на попечении родителей Хальда — сам он вернулся в полк. Старики его умерли в третий послевоенный год, один за другим — тяжелое было время. Вскоре Хальд женился снова, родилась Мальгита. Но опять судьба пожалела ему счастья — дочка едва начала ходить и разговаривать, когда жена уехала проведать родителей и пропала. Уехала с возвращавшимся из Мелаты дядей — казалось бы, ничто не предвещало беды. Когда оговоренный срок прошел, Хальд, ни о чем таком не подозревая, поехал за женой. И тут выяснилось, что до родительского села жена его так и не доехала. Проехать мимо она не могла — никакой другой дороги там нет, кто-нибудь да заметил бы. Дядя, живший в соседнем селе, тоже дома не объявился. Поиски, в которых приняли участие все мужчины из обоих сел, ничего не дали — даже пуговицы не нашли.

Проезжий маг, направлявшийся в Гинзур, согласился помочь. Особенно после того, как узнал, сколько родственники пропавших готовы заплатить за хоть какие-нибудь сведения. Он даже поехал по той же дороге, звеня амулетами и бормоча заклинания. Барен тогда следовал за ним, что называется, на пределе видимости — подъезжать ближе маг запретил — и в какой-то момент отвлекся. А когда снова посмотрел вперед, то увидел лишь испуганно мечущуюся лошадь. Самого мага нигде не было. Он появился на постоялом дворе три дня спустя, грязный, оборванный, шепчущий какой-то бред, трясущийся от озноба — это в жару-то, — весь в синяках и порезах. Спешно вызванный лекарь лишь развел руками. Медицина, мол, бессильна. Хальд начал готовиться к тому, что незадачливого волшебника придется хоронить, но неделю спустя тот внезапно открыл глаза. И уехал не то что в тот же день — в тот же час, отказавшись от еды и вернув Хальду полученный задаток — весь, до последней монеты. Как он умудрился его сохранить, оставалось только догадываться. Говорить о том, что с ним случилось, маг отказался наотрез. Сказал только, что пропавших нет в живых и лучше Хальду их не искать, если не хочет сгинуть сам. И умчался почему-то обратно в сторону Мелаты, даже не вспомнив о том, что ехал в Гинзур, причем не просто так, а по приглашению какого-то богатого заказчика. Медведь подозревал, что и в Мелате он не задержался. Заехав в город по делам спустя несколько месяцев, он выяснил, что маг был, что называется, настоящий, каких мало — и если б не его неуживчивый характер, вполне мог бы стать одним из первых лиц в местном магическом сообществе. Осознав, что случившееся на дороге вовсе не дурацкий розыгрыш, Барен предпочел прислушаться к совету волшебника. Поиски прекратили, через положенное законом время пропавших признали умершими, а Хальда — вдовцом.

Хотя в смерть жены Хальд поверил почти сразу, больше он так и не женился. Хозяйство и дети занимали все его время. Да и некому было уговаривать Хальда найти себе новую спутницу жизни…

Медведь замолк. Влезать в душу человеку так глубоко я не стремился и, решив сменить тему, поинтересовался — почему дорога из Лариньи совершенно пустынна? Ну ладно, деревень нет. Но хоть бы постов наставили, по одному на день пешего пути. Для этого ведь целую армию держать не надо.