– Ронни прав. Три рыжих точки.

– Удивительно! – Горец встал, встретился взглядом с удивленным Айзеком и отошел назад.

– Ну, правда ведь!

Младший Дайгер, переступив порог, сказал:

– В общем, Курт, ничего выяснить не удалось, – он внимательно присмотрелся к рядовым, задержал взгляд на Ронни. – Мне пора в штаб. Что будет дальше, сказать трудно. И еще, будь острожным, кто-то копает или под тебя, или под меня.

Курт снова лег и сжал кулак:

– Держи оборону!

Когда закрылась дверь, Арес заинтересованный способностям Ронни, спросил:

– А про меня что скажешь?

Ронни, глядящий перед собой, снова закрыл глаза рукой.

– Ты побрился. Но там был со щетиной. Справа на лице у тебя волос больше, чем слева. На левый бровь – тонкий шрам. Нос кривой, левый ноздря… – Ронни щелкнул пальцами, подбирая нужное слово, – меньший правый. Глаза карий, волосы светлый. В нижний ряд зубы спереди на один меньше. Не выбитый, так выросли. На правой щеке – родинки, как ромб.

– Ты запоминал, – удивленно сказал Арес. – А что ты скажешь про мои руки?

– Левый средний палец – тату змея. Ногти круглые, пальцы средние. Ладонь – вся мелкий бороздки, нет характерный рисунок. Крупный холм под средний палец. На палецах растут волосы. Темно-желтый. Правый средний палец – кольцо. Серебро, без камень. Старинное. Шестнадцать завитков в плетении. Вмятина с одной сторона, – Ронни открыл глаза и виновато пожал плечами. – Я не учил, так само получается. Могу сказать, сколько враг, какой враг, какой у он оружие, если смотреть за враг. Полезный умение.

Дайгеру аж спать расхотелось. Он читал, что подобным способом работает мозг аутиста. Большинство людей не зацикливается на деталях.

– Ты ведь не простой хорватский парень, – заключил Дайгер. – Если темнишь, то тебя попросту пристрелят. Если у тебя найдут какой-то порок, то служба тебе не светит.

– Я здоров. И, да, я не обычный парень. Много уметь, не-на-ви-жу Синдикат! Это хватит, по-моему.

В голосе Ронни клокотала ненависть. Дайгеру показалось, что он искренен в своих чувствах. А если нет? Если он – лишь талантливый актер, и отряд отпустили только для того, чтобы внедрить агента Синдиката, Ронни?

Глупость. Синдикатовцы не могли не знать, как будут проверять подозрительного парня. Возможно, даже применят разжижающую мозги сыворотку. И детектор. Такому никогда не доверят ничего важного, будь он хоть трижды кристально честным.

– Откуда ты такой способный? – спросил Дайгер, личность Ронни так его заинтересовала, что даже сон прошел.

Ронни так сцепил пальцы, что побелели костяшки, и принялся раскачиваться сильнее. Губы его шевелились, будто он читал молитву. Успокоился он мгновенно, сел.

– Можно, я рассказать завтра? Неприятная история. Не хочу говорить ее два раза.

– Ладно. Разберемся в части.

– А я бы послушал, – протянул Горец, сунул в кобуру пистолет и вытянулся на кровати.

– Это жизнь человека, а не сказки на ночь, – вступился за земляка Арес. – И вообще, я бы предложил…

Дайгер хлопнул в ладоши:

– Отбой! Подъем завтра в шесть.

Марк Косински

Все и про всех в первые же минуты рассказал именно он, Арджун – албанец, парень молодой и горячий. В разговоре он оказался совершенно бесцеремонным. Марк быстро узнал о том, что немец – молчун, а поляк – скряга.

Что отец Арджуна полтора года назад принял сан священника, сестра удачно вышла замуж и уехала в Канаду, а его полковника два раза пытались отдать под трибунал за растрату, но каждый раз подворачивалась какая-то операция, в которой полк Арджуна оказывался в нужном месте и в нужное время, выручая всех.

Вот и оправдание его странных симпатий: он христианин. Если албанцы-мусульмане за Легион, христиане, жившие под их давлением много лет, – за Синдикат.

– В последний раз нами дыру закрыли, почти все полегли, – парень говорил спокойно, словно сказку рассказывал. – Меня взрывом оглушило, а мужика рядом снарядом посекло в фарш. Я там в ямочке часа четыре в грязи и чужой крови без сознания пролежал, пока меня легионовцы нашли. Они говорили, что жизнь мне спасли.

– А ты как считаешь?

– А черт их знает, – албанец усмехнулся. – Жив, и ладно.

– Со службой завязать не думал?

– И куда? – Арджун удивленно посмотрел на Марка. – Рихард, вот ты дослужился до пенсии, деньги небольшие, но с голоду не помрешь. А мне Синдикат по контракту ничего не должен, а я, кстати, ничего больше и не умею. В дворники или официанты не хочу, в шахту, как брат двоюродный, не полезу. Я – солдат. Это клеймо, понимаешь? Чтобы его свести, нужно или много денег, или быть упертым, как баран. Ничего, амнезия пройдет, ты вспомнишь.

– Я и так знаю, – Марк сжал зубы. – Каждый получает то, чего он заслуживает. И идти на войну – верный способ заработать земельный участок метр на два. Ты спросишь – а какого черта я тогда пошел служить. Не помню. Амнезия, я уже говорил. Но убеждения мои вот так вот расходятся с реальностью. В общем, советую – завязывай. Всегда можно заработать на жизнь – крутить баранку, класть кирпич, ходить в море за рыбой…

– Крепко тебя приложило, – Арджун добродушно усмехнулся и хлопнул по плечу собеседника. – Ничего, я и не такое видел.

Он вышел из палаты, но меньше чем через минуту вернулся:

– Рихард, нужна помощь.

Они выскочили вместе. В середине коридора, метрах в семи-восьми от двери в их палату крутился громадный мощный мужик в одних кальсонах, сжимая в руках телескопическую палку из тех, к которым крепят щетку и снимают пыль по углам потолка.

Грудь, спина и плечи его были расписаны наколками, сообщавшими всем желающим, что одиннадцатая десантная бригада круче всех, что Легион – сборище хлюпиков и подонков, а также что сержант – родная мать для солдата.

При этом вполне художественные изображения орлов и куполов с крестами перемежались с довольно топорными кинжалами и черепами.

– Багдад! Багдад! – сипел детина и размахивал палкой. Причем делал это четко и уверенно – Марк не сомневался, что парень прошел обучение бою на посохах. – Багдад, мать вашу!

В ногах у него валялся в позе эмбриона больничный охранник в форме Легиона, чуть поодаль шептал что-то лихорадочно в рацию другой. Пистолет, видимо, принадлежавший второму, лежал в стороне, но ближе к берсеркеру.

– Ты слева, отвлекаешь, я – справа, – тон Арджуна был спокоен, но в глазах мелькали бесенята. Марк на мгновение подумал, что из парня получился бы неплохой напарник. Рисковый, мгновенно соображающий и достаточно опытный.

– Хорошо.

Они разошлись в стороны. Марк двигался чуть впереди, осторожно. Рядом открылась дверь из палаты, оттуда выглянул неопрятный старик, но увидев напряженного крадущегося человека тут же скрылся.