Ничего себе, подумала Рейн. Они уже делятся друг с другом тайнами. Как ей только в голову пришло обсуждать такое с незнакомцем? К чему это приведет? Или, вернее, насколько далеко можно позволить зайти этой беседе?

– Я знаю, насколько ужасно всюду слышать голоса, но даже представить себе не могу, каково это – бороться с видениями.

– А что собой представляют голоса? – с искренней заинтересованностью спросил Зак.

– Шепот, – протянула Рейн, подыскивая нужные слова. – Но не настоящий шепот и не настоящие голоса. Мой разум ощущает разницу, хотя я не могу ее объяснить на словах.

Зак кивнул, и в его глазах вспыхнуло понимание.

– Я чувствую себя так, словно нахожусь в одном измерении, а от другого меня отделяет тончайшая пелена, – продолжала Рейн. – И вот кто-то по ту сторону пелены начинает говорить. Сосредоточившись, я даже могу различить отдельные слова. Но вообще я не слышу голоса. Я их чувствую.

– Когда, как вы сказали, сосредоточиваешься, все ваши органы чувств как бы открываются навстречу внешним раздражителям, позволяя интуиции прочитать чужеродную энергию.

– Это все равно что впустить себе в сознание призрака.

– Иногда вы слышите шепот жертв, не так ли?

Рейн задрожала.

– Это хуже всего. Я ненавижу шепот убийц, но услышать голос жертвы в тысячу раз ужаснее, потому что знаешь: помочь ей не успеешь.

– Но бывают ведь исключения. Например, девушка, которую вы обнаружили сегодня в подвале, или похищенная девушка, которую с вашей помощью разыскал Митчелл несколько месяцев назад.

– Верно. Но такое случается очень редко. А уж если речь заходит о нераскрытых преступлениях, то благополучного исхода и вовсе ждать не приходится.

– Если не считать свершения правосудия, – тихо произнес Зак.

– Да.

– Наверное, мои следующие слова послужат слабым утешением, но ученые общества считают, что вы не слышите голоса жертв или их мучителей, а способны ощущать энергетический след эмоций, витавших над местом преступления.

– Это я понимаю. Но почему я чувствую лишь крайне негативную, темную энергию? Я никогда не ощущаю следов счастья и радости…

– Ученые считают, что этому есть эволюционное объяснение. Основная задача сознания человека – обеспечить выживание. Иными словами, такие эмоции, как счастье и радость, не представляют опасности, за исключением радостей секса. Психическая сторона вашего сознания со временем привыкла игнорировать положительные ощущения и концентрироваться на негативных.

Рейн ощутила, как ее лицо заливает жаркая краска смущения.

– Радости секса?

Зак заметно развеселился:

– Секс напрямую связан с выживанием. Поверьте, наши паранормальные чувства настроены на потоки энергии, ассоциирующейся с продолжением рода.

«О… Нет, лучше сменить тему», – подумала она.

– Но такие сильные эмоции, как страх, ярость и извращенная страсть, связаны с опасностью, поэтому наши сверхчувства улавливают их легче и быстрее, равно как и наши привычные человеческие чувства.

Рейн пыталась переварить услышанное.

– Понимаю.

В комнате повисла тишина. Ощущение невероятной близости в этом небольшом, залитом отсветами камина помещении крепло с каждой минутой. Рейн подумала, что могла бы вот так сидеть и беседовать с этим мужчиной до конца своей жизни. Соблазн был велик, но, вероятно, опасен, так что пора разрушить эти чары, пока не окрепли.

Рейн слегка выпрямила спину.

– Что вы хотите, Зак Джонс? Только, прошу вас, не нужно убеждать меня, будто Тайное общество внезапно заинтересовалось моей судьбой. Будь я кому-то интересна, со мной бы давно уже связались.

Зак едва заметно прищурился, и Рейн поняла, что отыграла одно очко.

– Я сотрудник детективного агентства «Джи и Джи». Слышали что-нибудь о нем?

Шок пронзил Рейн подобно разряду тока. Вот тебе и невероятная близость! Ей пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы одарить Зака уничижающей улыбкой и мягко произнести:

– О да, я слышала о «Джи и Джи».

Зак кивнул, словно именно такого ответа и ожидал.

– Стало быть, вы помните. Так я и думал.

– Да, я действительно прекрасно помню, что агент «Джи и Джи» по имени Уайлдер Джонс уничтожил результаты многолетних исследований моего отца и до основания сжег его лабораторию. А теперь еще начинаю верить в предположение тети Веллы, что именно этот человек подстроил катастрофу, в которой погиб мой отец. Так что если вы действительно работаете на «Джонс и Джонс», то зря потратили время, разыскивая меня. Даже представить себе не могу причины, по которой мне захотелось бы пошевелить ради вас хоть пальцем.

– Мы с вами заключили соглашение, – напомнил Зак.

«Держи себя в руках!» – приказала себе Рейн. Этот мужчина не просто еще один обладатель такого же, как у нее, таланта, а сотрудник «Джи и Джи», и об этом нельзя забывать.

– Нет. Никакого соглашения мы не заключали! – Вот так. Она тоже, черт возьми, может быть такой же холодной и бесстрастной, как и он. – Вы вошли в мой номер несколько минут назад, протянули мне конверт, и я его взяла, но взамен ничего не обещала.

– Да, конверт вы взяли. Так что я вправе рассчитывать на благодарность.

– Тогда говорите, что нужно.

Лицо Зака вновь озарила непринужденная и уверенная улыбка.

– Не волнуйтесь. Услышав мой рассказ, вы сами захотите со мной сотрудничать.

– Назовите хотя бы одну причину, по которой я захочу помогать «Джи и Джи».

– Только одну? – Зак пожал плечами. – Мое расследование затронет вашу семью. Этого достаточно?

– Что?

– Вы любите контролировать ситуацию, у вас прекрасно все получается, и в этом мы с вами похожи. Так вот: осуществлять контроль за происходящим в сложившихся условиях вы сможете, лишь согласившись сотрудничать со мной. Вы умны, и поймете это довольно быстро. И как только это произойдет, мы станем командой.

– Вы выясняете подноготную моей семьи? – Рейн была не столько ошарашена, сколько сбита с толку.

– Не совсем. – Зак бросил взгляд на циферблат часов из черной стали. – О подробностях поговорим за ужином, если, конечно, в этом городке найдется спокойное место.

– Я не голодна.

– Талант десятого уровня требует повышенного расхода энергии. После того как я пускаю в ход свои способности, мне всегда хочется есть.

А ведь он прав: Рейн внезапно ощутила острый приступ голода, но все же попыталась сопротивляться:

– И все-таки эта идея не кажется мне удачной.