Там же, наслаждаясь покоем, сидели мы с Варей и Генриховна.

Няня оказалась под стать детям и никуда не уехала. Зевала сейчас, прижавшись к моему боку. Сладкая, беззащитная. Вымотанная за день не меньше остальных.

Так и хотелось усадить ее к себе на колени и заставить положить голову на плечо. Ума не приложу, откуда взялось это желание. Ничего общего с физиологией. Но, чтобы в очередной раз не испугать девчонку своим порывом, приходилось сдерживаться.

Что касалось Генриховны… с бабкой после подвига с юристом все стало на порядок сложней. Ее до сих пор ждали в доме престарелых. Племянники трижды звонили Белову, чтобы уточнить, когда «дорогая родственница вернется в учреждение». Однако и сам Сергей, и моя вдруг проснувшаяся совесть были против.

Белов о мотивах не рассказывал. Только изучающе смотрел на бабку. Будто что-то прикидывал. А я просто не мог. И из-за нее, и из-за детей.

– Войтенков обещал напрячь бывших коллег из УГРО, – продолжил начбез. – Скоро у нас будут данные на заказчика. Вся подноготная.

– Отлично. Жду. – Оглянувшись на собравшуюся в коридоре компанию, я сонно зевнул. – Пусть твои сразу несут отчет сюда.

– Я им так и сказал. – Белов потер лицо руками и жестом показал моей секретарше, чтобы сделала кофе.

Не помню, какая у него была чашка за день. Свои я перестал считать после пятой. Но Алина, временно сменившая специальность с секретаря на бариста, даже не возмутилась.

– Варвара, вам тоже? – словно у боевой соратницы с усталой улыбкой спросила она.

Варя в ответ кивнула.

– А бабушке? – Алина, похоже, решила выслужиться перед всеми, кто защищал ее от детей.

– Бабушке чай! Черный! С бергамотом! – вмешался Белов.

– Как и Константину Сергеевичу? – Секретарша захлопала ресницами.

– Константину Сергеевичу не нужно, – ответил я за самого себя. – Кажется, чая я уже напился до конца дней. Мне кофе!

Ничего не понимающая Алина снова замахала ресницами, но все же бросилась выполнять заказ.

Лишь когда она скрылась за дверью небольшой офисной кухни, я решал обсудить насущное.

– Допустим, кому попали документы, мы скоро узнаем. Что теперь делать с юристом? – Я повернулся к Генриховне: – Не хватало, чтобы нас обвинили в пытках.

– Предлагаю юриста вообще никуда не сдавать, – первым ответил Белов. – Я его перевербовал. Теперь на нас работать будет. Заодно за коллегами присмотрит.

– Удобно! – Спорить было сложно. – Ну а если ему что-то не понравится, мы не получим потом обвинение? – Паранойя все же не давала мне покоя.

– А он не докажет, – уверенно заявила Генриховна. – Ну, мало ли, падала старушка, уцепилась случайно за запястье. А там болевая точка. Кто ж знал? – Она равнодушно пожала плечами.

– И часто вы… падаете?

Резко захотелось спрятать руки подальше. И Варины заодно под мышку к себе засунуть.

– Случалось… – Бабка тяжело вздохнула. – Петенька, муж мой покойный, такого тоже не любил. Он был за честность. Настоящий спортсмен. Но жизнь… Она не черно-белая.

– Муж был биатлонистом, так? – неожиданно показал свою осведомленность Белов.

– Лучшим! Я ему, бывало, ружье пристреляю, ну чтобы никаких потом осечек. Месяц перед Олимпиадой рядом покатаюсь, и он с медалью домой возвращался. Золото, серебро… Столько их было, что бронзу мы уже и не считали. – На бабку будто ностальгия напала. Даже морщины на лбу разгладились.

– А вы тоже были в сборной? – оживилась сонная Варя.

Вырвалась у меня из-под руки. Да так быстро, что не успел остановить.

– Ой, не! Бог уберег. – Бабка отмахнулась. – Да и кто бы меня туда взял? Ни спортивной школы за спиной. Ни этих… как их там? Разрядов!

– Выездные спортсмены тогда женились либо на коллегах из сборной. Либо на надзирателях из КГБ. – Белов даже не глянул на бабку. Ему словно все было понятно заранее.

– Так вы?.. – Варя не договорила.

Нежные уши вспыхнули красным цветом, и няня сама нырнула ко мне под мышку.

– Отсюда все ваши криминальные таланты? – Теперь, наконец, стало ясно, с кем эти два дня я жил под одной крышей.

– У красивой одинокой девушки в те времена было не так много способов пробиться наверх. – Генриховна насмешливо посмотрела на Белова. – Или на завод, в любовницы к начальнику. Или в разведку.

– На заводе спокойнее. Да и обиженная жена стрелять не станет, – хмыкнул начбез.

– Спокойнее, – кивнула бабка. – Только характер у меня был не сахар. Внешность, как у модели. Не нашей, западной. А характер… – Отвернувшись, она тихо сплюнула. – Так что, как и у Петеньки, выбора особого не было.

Глава 10. И бабушка превращается…

Костя

К появлению Войтенкова я был заправлен кофе по самые брови и готов работать хоть всю ночь. Белов с виду тоже выглядел бодрым. Не так, как бабка. Ту, казалось, ничего не брало. Она даже не зевнула ни разу. Но на бумагах Сергей фокусировался нормально. А еще ему хватало ума не будить Варю.

Няня уснула почти сразу после откровений Генриховны. Первое время Варя еще пыталась держаться. То кренилась ко мне как Пизанская башня. То, опомнившись, выпрямлялась. Однако грустный рассказ о Петеньке, который завоевал кучу медалей и квартиру в центре Питера, лишил Варю последних моральных сил.

Хрупкое тельце обмякло возле моего бока. Дыхание выровнялось. И Белову пришлось уступить свой гостевой диванчик моей спящей красавице.

– Бабуль, может вам тоже кемарнуть? – ютясь с краю, предложил начбез.

– Ага. Закроешь с вами глаза! – хмыкнула Генриховна. – А потом очнешься в доме престарелых. Нет, я лучше посижу. Отосплюсь на том свете.

– С вашим боевым опытом неужели сложно было сбежать из дома престарелых? – Сергей сощурился.

Он будто уже что-то прикинул, но пока выжидал.

– А ты скатайся в эту глушь. И попробуй назад без машины добраться. – На удивление, бабуля говорила без злости. Скорее с грустью. – Еще лет десять назад я бы смогла. А сейчас такой марш-бросок по пересеченной местности, боюсь, не осилю. Нервы, чтоб их, все здоровье подорвали.

– Если я не путаю, там километров семьдесят до ближайшего населенного пункта. – Отложив на миг бумаги, Белов задумался.

– А еще охрана, камеры и собаки, – дополнила Генриховна. – Не в каждой тюрьме так охраняют.

Она обмахнулась сухонькой ладонью, а я нервно сглотнул, вообразив себя, семидесятилетним, которому предстоит пробежка в семьдесят километров.

– Да, по описанию настоящий режимный объект, – согласился Сергей. – Без сервиса, без связи, без драгоценных племянников. И без шанса выгнать их из квартиры.

Если бы не знал Белова, решил бы, что он измывается над старушкой, мстит за косяки в охране. Но за несколько лет совместной работы мстительности я за Сергеем