будет преследовать тебя сейчас. Пойдет за мной. Это фора. Ты сможешь скрыться. Уходи. Со мной все будет хорошо, вот увидишь. Это безумная затея…этот побег…он обречен на провал.

Дэн вдруг схватил меня за руку и сильно сжал мое запястье:

— Я люблю вас, Дарина. Понимаете? Я вас люблю. Я изначально знал на что я иду. Зачем мне все это, если не дойти до конца? Не попробовать. Я готов ради на вас на все. Даже на смерть. Там, заграницей. Вы только хорошо запомните — если попадете туда без меня. В той машине…она спрятана у дороги. Сразу за оврагом. Вы найдете. Там все есть и номер телефона того, кто ждет нас обоих и сведет вас с братом. Я хочу, чтоб вы жили.

— Но ты помнишь свое обещание? — тихо спросила я, глядя ему в глаза.

— Помню. А вы просто запомните, что я люблю вас.

Я почувствовала, как от этих слов сердце забилось быстрее. Нет, не в примитивном наслаждении признанием, а именно от того, что я слышала этот эмоциональный всплеск, я верила ему. Ни одно слово не оставило сомнений. Никто и никогда не говорил мне о любви…кроме того…кому я тоже верила. Но не так. Не было в ЕГО словах этого света, в них жил мрак, вселенское сожаление о чувствах, смирение с ними и дикая необратимость. Только…те другие признания все же были дороже. Я протянула руку и погладила Дэна по щеке, увидела, как закрылись в изнеможении его глаза:

— Поцелуй меня.

Не знаю, как это вырвалось. Само собой. Мне захотелось дать что — то взамен. Дать кусочек счастья и надежды. Потому что я знала — он не выживет. Я чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Потянулась к нему, видя в его глазах дикое удивление, а потом обхватила его лицо ладонями и поцеловала сама. Сначала нежно провела губами по его губам, а потом обняла за шею и притянула к себе…

— Я просто хочу запомнить вкус твоих губ. Хочу запомнить тебя. Жаль…что я не встретила тебя тогда, когда, между нами, что — либо было возможно. До того, как…

"Я встретила ЕГО, потому что теперь ни один другой мужчина не сможет мне ЕГО заменить…никогда…Впрочем у тебя не было шансов ведь я узнала ЕГО еще будучи ребенком"

Продолжила фразу про себя и снова поцеловала Дэна, зарываясь пальцами в его волосы. Я действительно хотела запомнить вкус его губ. Вкус других губ…возможно для того, чтобы понять, что дело совершенно не в том, что я познала только одного мужчину, а в том, что…я действительно не ХОЧУ никого другого. Даже этого милого парня, красивого, нежного, страстно в меня влюбленного. Я его не хочу…это прощание и жалость. Я все же надеялась, что почувствую тягу к Дэну, влечение…и ничего. Пусто и глухо. Может быть когда-нибудь, если я смогу забыть Макса…я бы ответила на чувства Дэна. Только Дэн не доживет до завтрашнего утра…Его убьет тот, кто считает, что имеет право казнить, распоряжаться моей жизнью и удерживать рядом с собой насильно. К любви это не имеет никакого отношения. Он никогда не любил меня. Я просто глупая и наивная дурочка, которая верила в мираж. Значит и я разлюблю его. Пусть на это уйдут десятилетия, но я смогу! И если Денис останется в живых я дам ему шанс.

Глава 8. Карина. Макс

Он ухмыляется, подходит близко. Настолько, что, стоит повернуться, и я увижу слегка прищуренный темный взгляд слишком близко, чем была сейчас готова вынести. Но я должна. Ведь должна?

— И губы тоже.

Кивает на пальцы, сжимающие ватный тампон.

— Что?

— Губы тоже стирай.

Почему-то ярким воспоминанием вспыхнуло лицо Авры. Вегда накрашенной, причесанной и нарядно, насколько позволяла её культура, одетой Авры. Впрочем, такой она была как раз только в те дни, когда Нармузинов находился дома.

— Не хочу.

Пусть по-детски, пусть глупо, пусть совершенно не вовремя, но невозможно сдержаться, невозможно молча выполнять эти его приказы. Словно бессловесная собачонка, одна из тех, что он запирает в своей псарне. Что-то внутри заставляет уставиться через зеркало в этот потемневший омут хмурого взгляда. А потом Нармузинов пожимает плечами.

— Как знаешь.

И в следующую секунду длинные пальцы оказываются на моих губах. С силой давят на них, ведя вправо, стирая блеск, пока он сам стоит сзади, прижимаясь грудью к моей спине. В черных глазах…смешинки? Еле уловимые, но я различаю их, потому что не в силах оторваться, не в силах отвернуться или опустить лицо, чтобы только не увидеть намёк на эмоции в этом человеке. Напомнить себе, что он — бездушная тварь, способная только ненавидеть. Но это удивляет…да. Потому что тот Нармузинов, которого я знаю, скорее, развернет меня, схватит за волосы и вытрет мои губы о поверхность стола, но никак не собственной ладонью. Шанс?

— Почему тогда ей можно, а мне нет?

Когда опустил свои пальцы и вытер их кусочком ваты.

— Что?

Оторвавшись от своего занятия, смотрит на меня так же, через зеркало.

— Авра. Она всегда накрашена. Ей идёт?

— Идёт, — кивает, слегка нагибаясь, расставляя свои руки по обе стороны от меня, опираясь ладонями о поверхность трюмо.

— А…зачем пришёл?

Прикусив язык, потому что только что с него чуть не сорвался унизительный вопрос. Слишком глупый, чтобы произнести его влух, достаточно унищительный, чтобы задеть что-то внутри.

И вновь ухмылка. На этот раз громкая. На этот раз слишком явная, скошенная вверх и наглая. А ну да…с каких пор ему нужна причина, чтобы прийти сюда. Поэтому склоняет легка набок голову, медленно растягивая слова:

— Это мой дом.

— Да, да. Помню, — попытка не закатить глаза с треском провалилась. — Твой дом, твоя комната, твоя прислуга, твоя жена и твоя шлюха.

— Рад, что ты не забываешь об этом.

Сглотнула, рассматривая так и застывшую на тонких губах усмешку. Как же непривычно…я не привыкла слышать от него столько слов.

— Что произошло?

Удивлённо вскинул бровь и слегка нахмурился, не понимая.

— О чём ты?

— Мы никог…ТЫ! Случилось что-то хорошее? У тебя хорошее настроение.

Тихий смешок. Шаг вперёд. Точнее, движение бёдрами вперёд. Настолько, чтобы теперь ощущать близость его тела всем своим, а не только спиной. Правая рука мужчины в зеркале поднимается вверх. Медленно скользит по чёрному кружеву от живот к груди. Заставляет от неожиданности сбиться дыхание. Хриплый тихий голос раздаётся у самого