— Спасибо за присланные цветы. — Саманта постаралась сказать это как можно вежливее, но сухо.

Она устала и была голодна, но промолчать было бы верхом невоспитанности. В доме звучала все та же прекрасная экзотическая музыка, два голоса — мужской и женский — пели по-испански, явно о любви: она уловила слово «амор». Видимо, и цветы, и музыка входят в арсенал обольщения…

— Я рад, что они вам понравились, — сказал Дэвид, откладывая в сторону отчет. — Надеюсь, они скрасили вам день? Саманта, ну почему вы смотрите такой букой? Что может быть лучше аромата цветов, стрекотания кузнечиков, звезд на ночном небе? Чем цветы помешают вашей учебе? Улыбнитесь мне и скажите, что я прав, ну?

Но его взгляд говорил ей, что не только цветы, звезды и кузнечики могут доставить радость. Ее сердце предательски забилось под этим страстным, влекущим взглядом, тело охватила истома.

— Хорошо, вы правы, и скажу откровенно: да, они скрасили мой день, мне было приятно на них смотреть и представлять, что… Впрочем, это не так уж и важно, — что я представляла.

Дэвид прикрыл глаза, слушая ее.

— Присядьте, я принесу выпить или сделаю чай, вы же еле на ногах стоите и голодны, по всей вероятности.

Она нерешительно переступила с ноги на ногу.

— Объясните мне, почему вы так заботитесь обо мне? Я же не ребенок, вполне могу сама налить себе вина, сделать бутерброд и согреть чай.

— Можете, не сомневаюсь, но на самом деле вы совершенно не приспособлены к быту, беззащитны и переоцениваете свои силы… Вот поэтому я и хлопочу вокруг вас.

— Таким образом вы хотите приручить меня?

Он рассмеялся.

— Саманта, как мне нравится ваша манера увиливать от прямого ответа и… от собственных желаний. Да, да, не хмурьтесь. Не скрою, я был бы рад хоть немного приручить вас.

— А если я этого не хочу? Неужели вы не понимаете? Я не хочу проводить время с вами, мистер Макмиллан. У меня его просто нет, этого времени!

— Да вы же даже не представляете, чем и как я стал бы вас развлекать, — сказал он бесстрастно, как бы отвлекая ее от смысла сказанного.

— О, я не сомневаюсь, что вы очень талантливы и опытны в делах такого рода. Уверена, женщины просто вешаются на вас. Но я… это не входит в мои планы, я имею в виду развлечения с вами, пусть даже самые утонченные.

— Что ж, благодарю за искренность. Ваше усердие в смысле учебы и ваша скромность достойны восхищения, но не моего.

— На том и расстанемся.

Они стояли рядом — так близко и так далеко друг от друга. Дэвид думал о том, что же происходит в этой хорошенькой кудрявой головке, а Сэми хотела только одного — упасть в его объятия и ни о чем не думать: ни об учебе, ни о квартире, ни о дедушке, ни о складе.

— И все-таки, Саманта, неужели два-три дня нарушат ритм ваших занятий? Или вечер в ресторане… вы что, забудете то, что проходили? Сейчас вы молоды, но платите слишком высокую цену за свое будущее, в котором вас ждет только старость, пусть даже и обеспеченная.

— Дэвид, поймите же, я не могу, не могу именно сейчас, летом, отказаться от занятий. Но то, о чем вы мне прожужжали все уши, то есть прогулки под луной, любовь на пустынном пляже и прочие радости, как я понимаю, с вами, тоже не даст мне счастья в будущем. Я не хочу играть в любовь, поймите вы наконец, у меня уже была одна игра, в результате которой я осталась одна с сыном на руках, а вы уговариваете меня, как какую-то восемнадцатилетнюю дурочку… Я знаю, что молода, но бросать остатки молодости под ноги хотя бы и вам не входит в мои планы.

— Однако вы предъявляете мне счет, Саманта. Похоже, из вас выйдет хороший специалист. Играть в любовь… Я говорил об удовольствии пообедать в ресторане, пойти на прогулку, отправиться куда-нибудь на экзотический остров, а вы…

— Да, наши понятия об удовольствиях отличаются.

— Правда? — усмехнулся он, а потом внезапно обнял ее и запечатал рот поцелуем.

Это было столь неожиданно, что Саманта, не отдавая себе отчета, ответила на его поцелуй. Поцелуй длился и длился, и ни один из них не хотел закончить его. Тело Саманты затрепетало независимо от ее воли… Дэвид был такой большой и сильный, его руки так вкрадчиво скользили по ее груди, плечам и дальше, дальше, что она потеряла над собой власть, отдаваясь сладостной ласке и так же самозабвенно лаская его. Когда он наконец отпустил ее губы, она мало что соображала, комната плыла у нее перед глазами, а ноги почти не держали ее… Что он с ней сделал? Ей это не нужно, да и ему тоже: кругом полно женщин, готовых на все.

Дэвид снова притянул ее к себе и прильнул к губам, лаская бедра Саманты, грудь… Она не сделала ни малейшего движения, чтобы остановить его.

— Врачи считают, что страстные и долгие поцелуи очень полезны для иммунной системы, снимают нервное напряжение, усталость, — сказал Дэвид, оторвавшись от ее губ.

Саманта посмотрела на него отсутствующим взглядом.

— Вполне возможно, однако… — она попыталась высвободиться из его объятий, — однако ко мне это не имеет никакого отношения. Ваша лекция о пользе поцелуев очень интересна, но у меня нет стресса, иммунная система в порядке, и мне стоит только поспать хотя бы на два часа побольше, и ваше чудодейственное лекарство — поцелуи — будет посрамлено.

Ей удалось наконец вырваться, и она выскочила из комнаты. Что делать? У нее нет больше сил сопротивляться Дэвиду, она готова вернуться и тут же на полу отдаться ему со всей страстью, на которую только способна. Упиваться его поцелуями, извиваться в его объятиях, только бы избавиться от этого острого желания.

Саманта приготовила постель, переоделась… А в голове стучало: Дэвид, Дэвид… Конечно, она для него находка: поцеловал — и она готова: никуда не надо идти, кого-то искать, она под рукой, думала Сэми, устраиваясь под одеялом и дрожа от холода… но от холода ли?

Пусть он прав, но стать его игрушкой она не хочет, таких игрушек кругом и без нее хватает. Да, Дэвид Макмиллан мужественный, страстный, заботливый, потрясающе целуется, можно только догадываться о том, какой он в постели… Но ей он не нужен. Ей некогда и… незачем.

Уткнувшись в подушку, она зарыдала.

Прошло несколько дней. Саманта вернулась с работы не очень поздно. Похоже, дом был пуст — ни музыки, ни других шумов. Сразу стало как-то неуютно и одиноко.

Утром она получила еще один букет, разумеется, с запиской.

«Смотрите на эти цветы и помните: они волшебные. Дэвид».

Записка вызвала в ней странные чувства — возбуждения и опасности. Сэми не должна принимать от него цветы. Конечно, замечательно, когда за тобой так ухаживают, несмотря на то что ты его гонишь и избегаешь. Значит, он все-таки считает тебя желанной женщиной, пусть даже тебе это не нужно… Она зарылась лицом в букет, чувствуя, как от него идет сексуальный призыв…