Я хорошо понимала, что должна бежать отсюдакак можно быстрее и как можно дальше. Никто не должен знать, что я провелаостаток этой ночи на яхте. Даже если кто-то и видел, как я уходила вместе сВадимом, то я просто должна все отрицать. Никто не держал свечку и не знал, чемя занимаюсь. Да и на вчерашней вечеринке все хорошо перепили. По сути, никомуне было дела до того, кто куда с кем ушел и с кем остался. Конечно, если бы ясозналась в том, что проснулась в объятиях мертвого мужчины и поднялапереполох, то никто ни в чем бы не стал меня осуждать и, уж тем более, подозревать,потому что вполне вероятно, что у такого богатого человека хватало врагов. ГДЕЕСТЬ ДЕНЬГИ, ТАМ ВСЕГДА ЕСТЬ ЗАВИСТНИКИ И ВРАГИ. Просто я бы стала основнымсвидетелем для местной полиции, и мне вряд ли бы позволили сегодня улететьвместе со всей русской тусовкой домой, пытаясь узнать от меня то, о чем я незнаю сама. Но ведь еще есть Олег. Если все случившееся, не дай Бог, дойдет доОлега и он узнает, что ту ночь я провела в объятиях другого мужчины, он никогдамне этого не простит, превратит мою жизнь в ад и оставит меня без копейкиденег. В один миг я потеряю все то, чего добивалась долгое время, а это –пропуск в красивую жизнь и статус любимой женщины одновременно. Я сомневаюсь,что Олег верит в искренность моих к нему чувств, хотя в принципе, как и любомумужчине, ему хочется в них верить, но он знает, что я очень сильно люблюденьги, поэтому я вряд ли стану ему изменять и терять все то, что он мне дал.

Еще раз оглядев всю спальню, я всхлипнула изастонала от собственного бессилия. Окончательно убедившись в том, что сумкинигде нет, я вышла из комнаты. Увидев на причале двоих мужчин, направляющихся всторону яхты, принадлежащей Вадиму, недолго раздумывая, я бросилась в воду ипоплыла, стараясь укрыться за другими пришвартованными к причалу яхтами и катерами.

Доплыв до берега, я увидела, что отдыхающие напляже смотрят на меня с недоумением, и тут я вспомнила, что залезла в водупрямо в одежде. Мне ничего не оставалось, кроме как улыбнуться им глупой икакой-то вымученной улыбкой, тут же раздеться до купальника и, взяв в рукимокрую одежду, отправиться на виллу для того, чтобы обеспечить себе хотькакое-нибудь плохонькое, но все же алиби. То, что те двое мужчин шли прямо наяхту Вадима, я не сомневалась, а это значит, что о том, что произошло ночью,сейчас узнает слишком много любопытных. Пусть как можно больше Алининых гостейвидят меня загорающей у бассейна.

Увидев, что Алина лежит на лежаке и все так желениво потягивает уже новый коктейль, внешне похожий на мой любимый «Мохито», яподозвала официанта, заказала для себя точно такой же в надежде на то, что онуспокоит мои и без того воспаленные нервы, и, подойдя к пустому лежаку,находящемуся по соседству с Алиной, возбужденно спросила:

– Алина, тут не занято?

Алина прыснула со смеху и истерично задергаланогами. Ее поведение привело меня в полнейшее замешательство.

– Я разве сказала что-то смешное?

– Ты спрашиваешь про лежак, как про кабинку втуалете! – не переставала смеяться Алина. – Ольга, хорошо, что тысказала это при мне, а если бы при ком-нибудь другом? Подруга, ты учись хорошимманерам, иначе ты далеко не пойдешь и нам будет с тобой не по пути. С такимподходом к вещам ты выше головы не прыгнешь.

– А я и не собираюсь прыгать вышеголовы, – сказала я обиженным голосом.

– Ты уже это сделала, а при желании можешьпрыгнуть еще выше. Мы все, кто тут находимся, прыгнули выше своей головы.Понимаешь?! В этой тусовке нет ни одного человека, который бы не умел высокопрыгать. И даже если кто-то кажется тебе чересчур холеным и зажравшимся, тоэтот кто-то не прыгает сейчас только потому, что прыгать уже больше некуда.Прыгнешь выше – застрелят. – При этой фразе я заметно дернулась ипосмотрела на Алину испуганными глазами. – Ну, что ты так на менясмотришь? Ты же сама прекрасно знаешь, что мы живем в государстве, имя которому– Гоп-стоп. В государстве с таким названием нелегко достойно жить и радоватьсяжизни. Поэтому, если ты видишь, что кто-то зажрался, стал циничным иизнеженным, знай, что было время, когда этот кто-то рыл носом землю, прыгалвыше головы, падал, разбивал колени в кровь, но, несмотря на дикую боль, опятьпрыгал. Тот образ жизни, который он сейчас имеет, он заслужил. Понимаешь,заслужил?! У моего Давида две операции на сердце. А ведь он еще совсем нестарый мужик, а его сердце все перештопано, потому что оно работает на износ.Одни свое сердце берегут, а другие – нет, потому что по-другому не могут.

Сказав это, Алина нервно наморщила нос, и ямоментально поняла, что перед тем, как вступить со мной в дискуссию, она нюхалакокаин. То, что она увлекается дурью, я знала с того момента, как с нейпознакомилась. Она не раз предлагала мне составить ей компанию, но я всегдатактично отказывалась, потому что никогда ничем подобным не увлекалась.

– Ты, конечно, можешь мне возразить и сказать,что здесь слишком много мажоров. – Алине явно хотелось поговорить, и онане могла остановиться.

– Здесь действительно мажоров больше, чемлюдей, которые заработали свое состояние потом и кровью, – с вызовомответила я Алине.

– Согласна, – кивнула Алина. – Ятоже не очень люблю мажоров. Впрочем, и нас, содержанок, особенно никто нежалует и не уважает. Ольга, но все же хорошим манерам учиться нужно. Без них внашем деле – никуда. Ты больше «Занято?» никому не кричи. Времена общественныхтуалетов уже закончились, по крайней мере для нас.

– Алина, хватит, ты меня уже опозорила, какмогла.

– Не обижайся. А ты опять в одежде купалась?

– Забыла раздеться, – небрежно бросила я,и поймав на себе многозначительный взгляд подруги, отправилась на виллу длятого, чтобы высушить на балконе одежду.

Вернувшись обратно, я поблагодарила официантаза приготовленный им коктейль «Мохито» и легла на лежак рядом с Алиной.

– Ты прости, если я тебя обидела, –осторожно начала та. – Я не хотела.

– Ты что, не с той ноги, что ли, встала?

– Просто была слишком дрянная ночь.

– Ничего себе, дрянная! Давид организовал длятебя подобное торжество, потратил целую кучу денег, а ты говоришь – дрянная.

– Понимаешь, Давид в сексе – полное дерьмо.Знаешь, как это напрягает, когда мужик в сексуальном плане ничего собой непредставляет и мочалит тебя по полной программе так, что ты уже ничего нехочешь и ненавидишь себя за то, что ты родилась на этот свет.

– Сочувствую, – понимающе кивнула яголовой и подумала о Вадиме, у которого, оказалось, была та же самая проблема.