– Ну, что там слышно? – не показываяволнения, поинтересовалась я.

– Вадима застрелили прямо в лоб. Две пули. Этопроизошло в тот момент, когда он спал на спине. Представляешь, его убили тогда,когда он крепко спал?! Это же надо, умереть во сне!

– Кошмар! Кто бы мог подумать, в такуюпраздничную ночь...

– Действительно, кто бы мог подумать. Самыйоригинальный подарочек на мой день рождения.

– Вадим произвел на меня впечатление приятногои интересного человека. Он сказал, что занимается рекламным бизнесом.

– Соврал, – тут же отрезала Алина.

– Почему соврал?

– Просто соврал, и все.

– Зачем?

– Не хотел тебе говорить, кто он есть на самомделе. Он холостяк, понимаешь?

– Понимаю, – растерянно произнесла я.

– У него маниакальное чувство преследования.Ему кажется, что все девушки охотятся за его богатством. Понимаешь, когдамужчина женат, у него есть всего одна-единственная охотница за всем тем, что онзарабатывает, – это его жена. А когда мужчина холост, то он становитсядобычей сотни женщин, которые смотрят на него голодными глазами и делают всевозможное, чтобы побыстрее поживиться.

– Так кто же он на самом деле?

– Он преуспевающий банкир.

– Банкир?!

– Владелец одного из столичных банков.Представь, что его еще никто не захомутал и даже те, кто его уже попробовал,сказали, что он им не по зубам.

– Жаль, конечно, что погиб молодой,перспективный мужчина. Банкиром в наше время быть опасно. Я только не пойму,почему киллер не убил его в Москве, а полетел за ним аж на Лазурный Берег. Чутьли не ежедневно в сводке новостей фигурирует информация о том, что убилиочередного владельца или совладельца банка прямо на пороге собственного домаили у лифта.

– Когда банкир в Москве, то везде ходит сохраной, а тут он расслаблен и предоставлен самому себе. Улавливаешь разницу?

– Улавливаю.

– Там полиции полная яхта. Жуткое зрелище.Говорят, Вадим остаток ночи провел с женщиной.

– Откуда такие сведения? – Я залиласьалой краской.

– На подушке найден ее волос.

– Волос?!

– Уже все про это только и говорят. Женскийволосок медного цвета. Одним словом, цвет точно такой же, как у тебя. Да идлина подходящая.

Сказав это, Алина посмотрела на меня такимпристальным взглядом, что я заметно съежилась и ощутила сильное сердцебиение.

– Алина, ну что ты на меня таксмотришь? – спросила я глубоко несчастным, даже обреченным голосом.

– А ты ничего не хочешь мне рассказать? –хитро спросила Алина.

– А что ты хочешь, чтобы я рассказала?

– Я хочу, чтобы ты рассказала, где ты провелаэту ночь.

Через полчаса мы уже сидели в пляжном баре,пили все тот же «Мохито» потому, что обе заметно нервничали, и мое нервноенапряжение передавалось Алине. Я смотрела на море и рассказывала о том, чтопроизошло со мной сегодня ночью. Когда я закончила свой рассказ, то взяла Алинуза руку и беспомощно заговорила:

– Алина, я тебя очень прошу, никому нерассказывай о том, что ты от меня услышала.

– Да за кого ты меня принимаешь? –обиженно ответила та. – Скорее, наоборот, я очень благодарна тебе заоказанное доверие. Ты думаешь, я ничего не поняла? Да я сразу все поняла, кактолько увидела тебя в мокром вечернем платье. На тебе же лица не было! Когда тыко мне подошла, то была похожа на мокрую курицу. Да и лицо какого-то зеленогоцвета. А затем это убийство Вадима. Этот волос на подушке. Я сразу смекнула,что к чему. Я же девушка не глупая и, как говорит мой Давид, даже продуманная.

– Алина, но ты же мне веришь, что я его неубивала? – неожиданно вырвалось у меня.

Алина выпустила дым и покрутила пальцем увиска.

– Ты что, чокнутая? Да у меня бы ума нехватило обвинить тебя в убийстве.

– Я уже сама не знаю, что говорю, просто, самапредставь, что бы ты почувствовала, если бы проснулась в постели с покойником.

– Но почему ты не хочешь рассказать всеполиции?

– Полиции???

– Ты же находишься не в России, и здесь немилиция, а полиция.

– А что, есть разница?

– И очень большая.

– Никогда бы не подумала!

– Конечно, если бы это произошло в России, тоты бы была первой подозреваемой в этом убийстве, а основным мотивомпреступления был бы такой, например, – ревность, нежелание Вадима на тебежениться или что-нибудь еще, тем более, если так можно выразиться, ты сбежала сместа преступления и не сообщила в полицию о случившемся. Своим поступком ты бысама на себя навлекла ненужные подозрения, но ведь ты находишься в другойстране. Здесь совсем другие нравы и другое отношение к людям. Тут все людиболее-менее защищены государством. И в полиции не ищут крайнего, а стараютсядокопаться до сути. Чего ты боишься?

– А зачем мне что-то рассказывать полиции,если я ничего не видела и ничего не слышала? Вадима застрелили, когда я спала.

– И ты не слышала выстрелов?

– Я же тебе говорю, что нет.

– Значит, пистолет был с глушителем.

– Сама подумай, если бы я что-то услышала, томоментально проснулась бы, и тогда тот, кто убил Вадима, пустил бы мне пулю влоб. Кому нужны лишние свидетели?

– Тоже верно.

– А ты говоришь – полиция... Какого черта онамне нужна?!

– Ты не ответила мне на вопрос: чего тыбоишься? У полиции есть твой волос, и тебя будут искать. – Алиназадумалась, а затем продолжила: – Скажи честно, тебе неудобно перед всей нашейтусовкой? Может, ты не хочешь, чтобы все узнали, что ты оказалась у Вадима впостели и стала еще одной его девушкой на ночь? Да начхай ты на всех. Если тыдумаешь, что это будет сенсацией, то глубоко ошибаешься. Никто даже не обратитна это внимания. Тут почти вся тусовка друг с другом переспала, и никому нет доэтого дела. Мы все – это одна большая постель.

– Дело совсем не в этом, – произнесла я.

– А в чем?

– Мне безразлично мнение тусовки. Ты – мойединственный в нее проводник, и, быть может, я этих людей больше никогда неувижу. Дело совсем в другом.

– В чем?