Сортирую черные платья и не менее черные туфли и пытаюсь все это упихнуть в шкаф, который категорически отказывается закрываться.

Я рада, что Вы вернулись, Иосиф. То есть понимаю, что после праздника духовного и душевного общения с друзьями, родными и любимым городом Вам немного одиноко сейчас одному в квартире… Но я рада за себя: Вы вернулись, и опять начались письма… Мне их так не хватало… Ну не буду гладить Вас по шерстке, а то загордитесь и будете лениться писать. Уф, жара несусветная… поздний вечер, а никакого намека на прохладу. Сижу за компьютером в одних шортах и пью ледяную воду с лимоном, и все равно никакого облегчения… Нет, это невозможно, пойду под душ…

Спокойной ночи.

Иосиф

Нет, это действительно невозможно! И она еще желает мне спокойной ночи! Чисто женский садизм! Представляю себе эту картину: красотка Nataly в одних шортах за компьютером! С ума сойти! Эти «гладко забранные назад» волосы, загорелая прямая спина, переходящая в шорты, запотевший стакан в тонкой руке…

Прекратите, Наталья, это – безобразие… пощадите одинокого холостяка… Еще и в душ она пойдет! Это уже просто верх неприличия! Свят, свят… Сейчас мне впору схватить топор и выбежать во двор – колоть дрова, как Челентано в старом добром фильме.

* * *

Июль 2009 года. Москва

– Алло, Коля, привет. Это Диана…

– Диночка, привет, дорогая, как ты?

– У меня все нормально… с Осиком плохо… метастазы пошли… в общем, до такой степени плох о, что врачи не видят смысла оперировать…

– Не может быть! Дина, да он же в мае здесь был – здоровый, веселый… говорил, что прекрасно себя чувствует… Так ведь не бывает! Болезнь как-то должна проявляться, не может такого быть!

– Ну, вот она и проявилась… Да и не так хорошо он себя чувствовал последний месяц… уставал быстро, настроение менялось…

– Да, но я думал, что это нормально перед обследованием. Он же нервничал, боялся неизвестности… но всегда говорил, что чувствует себя совершенно здоровым.

– Бодрился просто, не хотел себя слабым показать…

– Когда ты узнала?

– Вчера вечером, но была в таком состоянии, что не стала тебе звонить… Всю ночь не спала, думала, что же делать?

– Я ему сейчас позвоню…

– Нет, сейчас там очень рано… часа через два… Но позвони лучше сегодня, а то ему могут химию нача ть делать на днях, тогда он телефон отключит.

– А химия может помочь?

– Да откуда я знаю? Каринке хочу позвонить, может, она поподробнее расскажет…

– Дина, может, Осика в Москву? Через Ирину к лучшему специалисту на Каширку устроить можно…

– Не знаю… он хочет мне приглашение прислать на три месяца, чтобы я к нему ехала…

– С какой целью? Поддержать морально и поплакать с ним вместе? Я сам с ним поговорю насчет Москвы. Что-что, а уж хирурги-онкологи у нас – лучшие… Я позвоню Осику, пусть он вышлет все медицинские подробности, заключения, анализы, снимки – ну, в общем, все, и я с этим поеду к онкологу на консультацию. Так и сделаем, не сидеть же сложа руки…

– Ой, Коленька, хорошо бы что-то получилось… Не может же он умереть вот так: ни с того, ни с сего?

– Конечно, нет. Не верю я в это. Не знаю, что за врачи в этой Германии… Сейчас Ирине буду звонить, потом Осику, а потом тебе перезвоню. Пока.

– Сразу позвони, как что-то узнаешь. Я жду.

Июль 2009 года. Эрфурт. Клиника

– Осик, дорогой мой, привет.

– Колюня, так и думал, что это ты… Диана тебе позвонила?

– Да, она мне утром все рассказала. Теперь слушай: не верю и не хочу верить! Не знаю, как тебя лечат в этих роскошных клиниках, но я уже вышел на лучшего, Осик, не просто специалиста, а на лучшего в этой области, Ирина устроила. Мне нужно, чтобы ты в ближайшее время послал мне все медицинские заключения, результаты обследований… в общем, всю историю болезни. Что нельзя по электронной, снимки, наверное, какие-то есть, пусть Карина быстро отправит с DHL. И я со всем этим – к врачу. Даже с переводчиком договорился, так что все присылай на немецком – здесь разберемся.

– Колюня, родной… спасибо тебе за все! Наверное, это пока не нужно. Будут делать химиотерапию, какую-то более сильную, а там уже смотреть по резу льтатам… Подождем…

– Осик, мы с тобой оба идиоты, что не догадались проконсультироваться, когда ты был в Москве. Но ты так расхваливал свою клинику и врачей, что мне эта мысль даже в голову не пришла…

– Но это действительно одна из лучших клиник в Германии, и врачи здесь, Колюня, прекрасные…

– Что же эти прекрасные врачи тянули полгода, чтобы обследовать тебя повторно?

– Ну, полагаю, какие-то основания у них были. И потом, врачи не боги, а медицина – на ука весьма приблизительная…

– Слушай, ты брось эти мысли… Да, приблизительная в области психиатрии или терапии. Но хирургия как раз вполне точная вещь: разрезал человека – и все как на ладони… Пришил, отрезал…

– Б-р-р, Колюня, какой натурализм… Но все равно спасибо тебе за хлопоты. Да и неудобно просить у врача все эти заключения, как-то неэтично… как будто я ему не доверяю… Подождем, а, Колюнь? Здесь правда делают все, что только возможно…

– Смотри, Осик, тебе виднее, но я бы подстраховался… Когда тебе позвонить?

– Я сам позвоню, когда будут какие-то новости.

– Ладно, будем ждать положительных новостей. Дер жись, Осик, главное – верь, что все обойдется, и ты будешь здоров. Обнимаю.

– И я тебя. Позвоню уже из дома. Пока.

* * *

Иосиф

Здравствуй, Колюня. Вот, решил написать тебе о том, что по телефону трудно рассказать. Тем более ты, наконец, разобрался с компьютером как средством связи. Я уже дома. Каринка привезла меня из клиники… привезла молча, как будто везла чемодан… Высадила у дома и, торопливо попрощавшись, уехала… Вот сижу и думаю: может, это страшный сон? Не может со мной такое происходить, ведь это моя Каринка, мой ребенок – ласковая, любящая девочка, самый б лизкий, родной человечек… Еще две недели назад она плакала у меня на плече, как маленькая: «Папочка, только не уми рай! Как я буду одна? У меня же нет никого ближе тебя…» Ты спросишь, почему все так изменилось?

Не поверишь, Колюня, это добрый доктор провел с ней «утешительную» беседу. Он сам мне рассказал об этом. Мол, ваша дочь так переживает, что это может отразиться на ее здоровье. Такие переживания могут привести к депрессии. И постарался ей объяснить, что она слишком молода, чтобы так отчаиваться. Все смертны, и естественно, что родители умирают раньше. А у нее вся жизнь впереди, и она должна думать о себе, а не об отце. Ему уже нельзя помочь, и она должна привыкнуть к этой мысли и воспринимать это спокойно и разумно… Как тебе? Нет, сам-то доктор меня мало удивил: здесь не принято скрыва ть от больных правду об их состоянии. Но Каринка?! Ее как будто подменили… Сухие глаза, сухой голос, в котором чувствуется раздражение и досада на меня, вот, дескать, не было печали… возись теперь с ним…