- Помехой он тебе в дороге не будет, боярин, - продолжала настаивать Татьяна. – И силушкой мой Юрий не обделен, и умом крепок.

Насчет ума у Аристарха были кое-какие сомнения, хотя молодой боярин далеко не дурак, а вот насчет силы, тут Татьяна своего сынка не перехваливала. Здоров как бык. В кулачном бою равных ему в Киеве нет. Аристарх собственными глазами видел, как этот юнец вышибал из круга самых опытных бойцов из княжьей дружины, к великому сокрушению Ингера. По виду Юрий ничем из толпы не выделяется, худощавый и роста среднего, но как до боя дойдет, не враз поймешь, откуда в нем сила берется. По Киеву у слух пошел, что с сыном боярским далеко не все чисто. И что зачала его боярыня Татьяна не без участия языческих богов. Вот вам и христианин Юрий! Было от чего отцу Феоктисту беспокоиться. Однако Аристарх грешил не столько на Велеса или Перуна, сколько на княжича Олегаста, с которым боярыня Татьяна предавалась блуду. Да и ликом, не при боярине Жирославе будет сказано, Юрий был схож с беглым княжичем. А иные находили в нем сходство с Олегом Вещим. Вот такой уродился у боярыни Татьяны сынок.

- Ты мне лучше скажи, зачем боярина Свенельда привечаешь, и тем мараешь честь мужнину и свою.

Аристарх ждал, что Татьяна смутится и покраснеет, но не дождался, а вредная женка лишь хитренько улыбнулась ему в ответ:

- Не туда стрелы мечешь, боярин.

- Это ты что, на Фетинью намекаешь, - взвился неожиданно даже для себя Аристарх.

- Окстись, боярин, - махнула в его сторону рукой Татьяна. – Причем здесь Фетинья – овца невинная. Другому бы не сказала, а тебе скажу, поскольку ты человек осторожный и к пустобрешеству не склонный – на княгиню Ольгу я намекаю.

Аристарх так и рухнул на лавку с открытым ртом. В словах боярыни Татьяна он не усомнился ни на миг. Не стала бы эта лукавая женка возводить напраслину на великую княгиню, не в ее это интересах. Она ведь первая ближница Ольги. Если великий князь узнает об измене своей жены, то спрос он учинит не только княгине, но и боярыне. И Татьяна не настолько глупа, чтобы этого не понимать.

- Потому и взяла чужой грех на душу, - вздохнула Татьяна, - чтобы уберечь и себя и тебя, Аристарх, от больших неприятностей.

И в этом лукавая боярыня права. С кого же спросить князю Ингеру за грех жены, как не с ее дяди Аристарха. Да и не ограничится Ингер одним Аристархом, всю христианскую общину под корень изведет. Приунывшие было волхвы враз воспрянут духом и начнут нашептывать Ингеру о коварстве христиан, честь великого князя измаравших. И все рухнет в одночасье. Все, что с такими трудами создавалось Аристархом на протяжении многих лет, уйдет в небытие из-за прихоти далеко вроде бы неглупой женки.

- Да ты не пугайся, боярин. Затем и беру я Ольгину вину на себя, что с боярыни невелик спрос. Ну разве что старый муж за волосы оттаскает. Так ведь с меня не убудет. Сына-то возьмешь с собой, боярин?

Вот ведь вилявая баба, добилась-таки своего. От такого напора Аристарху даже спрятаться некуда. Прижала его к стенке боярыня Татьяна, ничего не скажешь.

- А коли беда случится с твоим сыном в чужой стороне? – нахмурился Аристарх.

- Знать на роду у него это написано, - вздохнула Татьяна. – А что до беды, то ее и в родном городе накликать можно.

- Насолил, что ли, твой сын кому-то? – догадался Аристарх.

- Об этом я умолчу, боярин.

Конечно, будь у патрикия время, он непременно выяснил бы причину столь странного поведения Татьяны, которая своего беспутного сына холила и лелеяла как никакая другая мать, а тут вдруг решила отправить его в чужую сторону. Но сейчас ему было не до чужих забот, со своими бы разобраться. Аристарх не мог уехать из Киева, не поговорив с Ольгой. А разговор, наверняка, получится трудным. Великая княгиня женщина упрямая и себе на уме.

- Где Ольга встречается со Свенельдом? – спросил Аристарх у Татьяны.

- У меня в доме, - неохотно ответила боярыня.

- А Жирослав как же?

- В отъезде он, на дальней усадьбе.

Вот оно значит как – не успел муж за порог выйти, а у жены уже полный дом срамников. А ведь недалече отъехал боярин Жирослав, всего лишь верст на двадцать. А патрикию Аристарху путь предстоял долгий, тут за год, пожалуй, не обернуться.

- Я должен все увидеть собственными глазами.

- Да ты что, боярин, не в себе? – всплеснула руками Татьяна. – Ольга мне этого никогда не простит!

- А ты ей скажи, что пришел-де боярин Аристарх о сыне твоем Юрии поговорить и случайно узнал всю правду.

- Ну разве что, - вздохнула Татьяна. – Так берешь сына, боярин?

- Беру, - махнул рукой Аристарх. – Готовь его в дорогу.

За блудодеями боярин подсматривать не собирался. Ему куда важнее было смутить Ольгу и принудить к откровенности. Но вышло так, что вошел он в ложницу в самый неподходящий момент и от всего увиденного едва не впал в оторопь. Княгиня бросила на любопытного дядьку такой взгляд, что он враз за дверь выскочил и замер здесь в недоумении. По всему выходило, что свою сестричаду он знает плохо, что проглядел он в этой уже отнюдь не молоденькой женщине самое важное. И от этого открытия умному патрикию стало не по себе.

- Говорила я тебе, боярин, - не лезь, - усмехнулась Татьяна при виде смущенного Аристарха.

- Поговорить нам все же надо, - вздохнул патрикий. – Как только они закончат там наверху, зови ее ко мне.

Дабы обрести себя для серьезного разговора, Аристарх присел к столу рядом с ухмыляющимся Юрием и залпом осушил чарку, поднесенную хозяйкой.

- К походу-то готов? – спросил патрикий у молодого боярина.

- Все мое всегда при мне, - с готовностью отозвался Юрий и подмигнул гостю озорным глазом.

Выговаривать отроку Аристарх не стал, да и какой смысл в том выговоре, коли у Юрия такой пример перед глазами. Уж коли великая княгиня и самый ближний к Ингеру воевода себя не блюдут, то что же спрашивать с доброго молодца у которого ветер в голове гуляет. Хотя не Аристарху бы судить молодых, памятуя о его собственном далеко не безупречном прошлом. Наверняка Ольга знает о его связи с императрицей Зоей Огнеокой и не постесняется напомнить дядьке о неотмоленных пока что грехах. Поэтому и разговор свой с великой княгиней, снизошедшей наконец до озабоченного дяди, он начал не с упреков и поучений, а с вопроса:

- Ну и что дальше?

Ольга в последнее время сильно погрузнела и раздалась в ширь. Не было уже на ее лице столь красившего ее девичьего румянца. Да и то сказать, годы-то ее немалые, на четвертый десяток уж давненько перевалило. Но жар в крови с годами у женок только разгорается, и если его не притушить, то он вполне способен вспыхнуть адским пламенем и спалить всех окружающих. Так во всяком случае утверждает отец Феоктист, и Аристарху ничего другого не остается, как поверить разумному служителю матери-церкви.

- Ты в мои дела не вмешивайся, дядя, - надменно бросила Ольга, - тебя они не касаются.