– Это будет так здорово, – прошептала она.

Я кивнула, наблюдая, как Дженсен с Уиллом подняли руки над головой и привязывали веревку пиньяты к ветке большого вяза. Футболка Уилла задралась, обнажив крошечную полоску покрытой татуировкой кожи.

Свитер Дженсена тоже задрался, но под ним оказалась футболка, аккуратно заправленная в брюки.

– А он великолепен, – продолжая нашу беседу, заметила Руби.

Я согласно хмыкнула.

– И ни с кем не встречается, – добавила она. – А еще смешной, ответственный…

– Я в курсе, куда ты клонишь.

– …в отличной форме… И привязан к Ханне. В совокупности это означает, что он обалденный.

Повернувшись к ней, я спросила:

– Ну и что с ним не так? Почему он один?

– Думаю, потому что много работает, – задумчиво произнесла Руби. – Реально много.

– Все много работают. Блин, да на себя с Найлом хотя бы посмотри. Но вы при этом умудряетесь трахаться ежедневно… – я подняла руку, когда она попыталась согласиться. – И нет, я не хочу слышать твое подтверждение, я сказала это чисто риторически, – она закрыла рот и сделала вид, будто застегнула его на молнию. – Все равно не могу понять. Может, он извращенец какой? – мельком глянув на него еще раз, я задумалась, одобрю ли такую возможность. Они с Уиллом закончили и посмеивались над тем, как криво повесили пони из папье-маше. – Или любитель парней?

– Вряд ли.

– А я вот не уверена, – пробормотала я. – Он слишком хорошо одевается.

Руби шлепнула меня.

– Ладно, вот что я о нем слышала, – она повернулась ко мне лицом. Ее глаза на секунду загорелись от желания поведать мне все сплетни. – В двадцать с чем-то лет он женился. Ханна сказала мне, что брак продлился всего несколько месяцев.

Я состроила гримасу:

– Это… интересно…

Сначала я посмотрела на этого Дженсена, в синем кашемировом свитере и идеально отглаженных брюках. Потом попыталась представить Дженсена из прошлого. Возможно, он познакомился с той девушкой в дождливый день, у нее порвался пакет, и все продукты высыпались. Он наклонился помочь ей, а потом они превратились в клубок сплетенных вспотевших тел, а на полу валялись простыни и подушки. У них был брак по залету, потом буйные скандалы…

– Они встречались девять лет, – сказала Руби. – Когда еще учились в колледже и до окончания магистратуры по юриспруденции.

Моя фантазия вмиг поблекла:

– О-о, – выходит, я была права: он не из тех, кто заинтересовался бы шальными выходными.

– Кажется, после свадьбы прошло совсем немного времени, как она ему сказала, что они не подходят друг другу.

– А она не могла сделать это перед обменом клятвами? – дергая траву, спросила я. – А то как-то дерьмово вышло.

– Ты не первая задаешь этот вопрос, – Руби побледнела, а я тут же узнала его голос.

– Ох ты ж, – застонала я, повернулась и посмотрела на него. – Прости. Ты нас поймал.

Засмеявшись, он потянулся за своим пустым бокалом, который стоял рядом с нами.

Я поморщилась, отчаянно подыскивая нужные слова:

– Я решила, что это несправедливо: ты знаешь про меня так много, а я о тебе ничего, кроме отсутствия лондонской миссис и жены в особняке.

Дженсен с улыбкой закивал:

– Да, ни той, ни другой нет.

– Почему ты так быстро управился с этой пиньятой? – спросила я, стараясь перевести все в шутку. – Ты ведь почти не дал мне времени послушать про тебя все грязные сплетни.

Он прищурился, глядя на солнце:

– Это единственная грязная сплетня.

Потом он посмотрел на меня, и мне, наверное, в жизни не удастся понять выражение его лица. Он рассержен? Или ему все равно? Успокоился, поскольку ему больше не нужно дергаться, ведь наш счет сравнялся?

Почему у меня такое чувство, что хотя мы познакомились совсем недавно, у нас уже имеется предыстория?

– Это хорошо или плохо? – спросил он.

После пары секунд замешательства я уточнила:

– Ты про то, хорошо это или плохо, что в твоей жизни есть только одна интересная история?

Дженсен вздрогнул, но потом тут же взял себя в руки.

– Дай мне знать, если захочешь еще вина.

– Я в курсе последних слухов.

Я дописал последнюю строчку письма, над которым работал, и обернулся в сторону двери.

– Грег. Привет, – отодвинувшись от стола, я помахал ему. – В чем дело?

– Слышал, ты собрался в отпуск, – ответил он. Грег Шиллер был адвокатом, специализирующимся на биотехнологических слияниях, он обожал сплетничать больше, чем кто-либо. Кроме разве что моей тетушки Метте и Макса Стеллы. – И при этом вижу, как ты тут вкалываешь в субботу вечером, так что да, кажется, это правда.

– Ага, – со смехом сказал я. – В отпуск. До двадцать второго числа.

Отпуск. Мой мозг споткнулся об это слово, до того незнакомым оно казалось в контексте того, что я, Дженсен Бергстром, еду в отпуск.

Я был из тех, кто оставался допоздна и работал по выходным, если нужно что-то закончить, тот, кому звонили в чрезвычайных ситуациях. Я никогда не просматривал мельком почту, лишь бы побыстрей уйти домой, и никогда не просил помощника освободить мое расписание на ближайшие две недели, чтобы я мог прокатиться в качестве пятого лишнего по восточному побережью в компании двух парочек.

Вот только два часа назад я сделал именно это.

Я почистил свое расписание, чтобы отправиться в экскурсию по винодельням вместе со своей сестрой и зятем, их друзьями и той пьяной женщиной, с которой познакомился в самолете.

И о чем я только думал?

Я почувствовал неуверенность. Нужно исправить кое-какие недоработки лондонского офиса по слиянию «ХелсКо» с «ФитВест». Что, если в какой-то момент до меня не смогут дозвониться и…

Словно почувствовав мои сомнения, Грег наклонился над моим столом.

– Не делай этого.

Я взглянул на него.

– Чего не делать?

– Ты сейчас сидишь и прокручиваешь сценарии возможных катастроф, которые могут случиться, и отговариваешь себя от поездки.

Я застонал; он был прав. Причина была не только в том, что я пропущу работу. Просто появилось это гложущее чувство, что я оказался на развилке. Снова. В разы проще было бы остаться завтра дома и отдохнуть, а потом в понедельник снова вернуться в привычную рутину, нежели запрыгнуть в микроавтобус с сестрой и ее друзьями.

Вот только это означало бы остаться ровно там же, где я нахожусь последние шесть лет.