Вот только, памятуя о чудо-колечке, которое добавляло эдак плюс десять к силе, я всерьез забеспокоилась за блондина.

— А ты защищаться будешь? — спросила я неуверенно, ожидая, что меня с моей излишней заботой пошлют куда подальше. И правильно считала.

— Думаешь, понадобится? — отозвался мужчина, все еще пребывая в совершенно расслабленном состоянии. — Нападай давай.

Ну ладно, нападать так нападать. Неловко замахнулась и попыталась обрушить тяжесть своего орудия на блондинистую головушку одного самоуверенного типа.

Ага! Не тут-то было. Самоуверенный тип с легкостью увернулся, при этом, кажется, даже ноги с места не сдвинув. И так погано ухмылялся, что мне ну ооочень сильно захотелось начистить ему морду.

Второй замах — и удар вышел куда лучше первого, заставив феникса шустро отпрыгнуть в сторону. Ухмыляться он перестал, зато смотрел теперь с явным интересом и легкой настороженностью. Последующие мои попытки достать Фауста тоже не увенчались успехом. Прыгал он ловко, и даже раз перекатился по земле. А вот на последней моей атаке был вынужден подставить свое древко, отражая удар.

— Вот, уже лучше, — улыбнулся блондин, воодушевив меня на новый бросок. Вот только теперь он не просто отразил удар, но еще и добавил силы, отшвырнув мою жердь, отчего я пошатнулась и сильно накренилась, чуть не завалившись на бок. Фауст тут же воспользовался моментом и шлепнул меня по заду палкой. Этот удар окончательно нарушил и без того шаткое равновесие, и я все-таки пропахала мордой траву.

— Гад! — в сердцах окрестила блондина, переворачиваясь на спину и отплевываясь от попавшего в лицо мелкого мусора.

— Что я могу поделать, если ты такая неловкая, — вместо слов извинения выдал мой учитель.

— А по заду обязательно было бить? — все еще лежа на земле, возмущенно вопросила я.

— Ну… Ты так соблазнительно его… выставила, что я не смог удержаться, — оскалился феникс и протянул мне руку, собираясь помочь подняться.

Сначала хотела демонстративно не принимать помощь. Типа, я обиделась. А потом подумала-подумала и решила, так сказать, воспользоваться моментом в своих интересах.

Протянула Фаусту ладонь и, коснувшись пальцев, резко схватила его и дернула на себя, попутно сделав простенькую подсечку ногой. Феникс, не ожидавший такой подставы, рухнул. Рухнул он, разумеется, вниз, а внизу по-прежнему лежала я, так что вот таким нехитрым способом блондин вдруг оказался на мне.

Что-то эта ситуация мне напоминает. Вот только сейчас мы явно поменялись ролями. Точнее, местами. И теперь мне посчастливилось в полной мере прочувствовать на себе всю тяжесть крупного мужского тела. И не сказать, чтобы эта тяжесть была столь уж неприятна, но дышать оказалось затруднительно. Благо Фауст почти сразу освободил мои легкие, приподнявшись на локтях.

Собственно, этим все и закончилось, ибо подниматься на ноги он не спешил. Напротив, лишь плотнее прижался ко мне бедрами и с ходу попытался раздвинуть коленом ноги.

Я, разумеется, воспротивилась. Лишь сильнее сжала конечности, не позволяя некоторым чересчур резвым поганцам вытворять, что заблагорассудится.

— Фауст, ты что творишь?

— Я? — каким-то непривычно низким голосом отозвался блондин. — Всего лишь пытаюсь расположиться поудобнее…

О, теперь это у нас так называется?!

— Перестань! — шикнула на ерзающего сверху феникса и, извернувшись, толкнула его в бок.

— Уверена? — все таким же голосом, но теперь уже с соблазнительной хрипотцой спросил Фауст и склонился к самому моему лицу, мазнув светлой прядкой по скуле и опалив горячим дыханием.

Да и сам он был просто горяченным. Я ощущала жар его тела аж сквозь две рубашки: его, насквозь мокрую и прилипшую к коже, и мою, за время тренировки частично приблизившуюся к этому состоянию.

А еще от него исходил просто умопомрачительный запах. Терпкий пот вперемешку с хвоей, ароматом прелой листвы и еле ощутимыми нотками цветущего клевера. Что примечательно, запах его взмокшего тела ничуть не раздражал, напротив, лишь сильнее дразнил. В общем, мужиком от него пахло, и этим все сказано.

С трудом удержала в себе настойчивое желание ткнуться носом во влажную горячую шею. Вместо этого я подняла взгляд и тут же встретилась с темными, почти черными из-за расширившихся зрачков глазами феникса. И серебристых всполохов было почти не видно, лишь самый край радужки подрагивал потусторонним мерцанием, притягивая, завораживая, маня, призывая забыться и отдаться во власть ощущений.

Фауст склонился еще ниже, провел носом по моей щеке, потерся о висок и, добравшись до ушка, чуть прикусил мочку, заставив меня судорожно хватануть ртом воздух. А потом тихонько шепнул:

— Хочу тебя…

Странно, вот вроде бы два простых слова, которые сами по себе ничего не значат. Но произнесенные вместе, да еще таким многообещающим тоном, они нашли отклик в самой глубине женского естества, которое моментально отреагировало — жаром, прокатившимся по телу, и заметно участившимся дыханием. А еще я, кажется, решительно покраснела. Да так, что на горящих щеках вполне можно было зажарить яичницу.

Ничего ж себе! Не знала, что умею так смущаться… Может, все дело в том, что мне впервые такое говорят? Нет, парням и раньше случалось меня хотеть. Но это все было как-то намеками, пошловатыми и умело завуалированными, невзначай брошенными обмолвками или вовсе набором непонятных звуков, означавших то самое. Короче, чушь какая-то. Может, оттого и не сложилось ни с кем… А вот сейчас сразу поняла — если он попросит, отдамся и слова вякнуть не посмею.

Подключившееся воображение тотчас нарисовало картинку возможного развития событий, и сердце гулко застучало в груди. Не знаю, то ли от страха, то ли от предвкушения…

Что делать в такой ситуации, я совершенно не представляла, поэтому на его откровение выдала первое, что пришло в голову:

— Фауст, но мы же договорились, что не будем…

И тут же пожалела о том, что такое сморозила. Я же ведь и сама этой договоренности была не рада. И зачем только напомнила о ней?

В общем, я резонно ожидала, что блондин сейчас все вспомнит и вернется к своему прежнему отстраненно-холодному поведению. Но не тут-то было. Феникс положения тела не поменял и даже не пошевелился, все так же прижимаясь ко мне, и с тяжким вздохом сознался:

— Я помню. Вот только не думал, что будет так трудно устоять…

Ооо! То есть отступать он не намерен?

Следующая фраза лишь подтвердила догадку — не намерен!

— Люююб, — проворковал низкий бархатный голос. — Я ошибаюсь, или на тебе нет белья?

Фауст лукаво ухмыльнулся и, чуть приподнявшись на локтях, спустился взглядом к моей груди. Я проследила за ним глазами и чуть не выругалась с досады.

Не знаю, как так вышло, но соски отчего-то затвердели — причем отнюдь не от холода — и теперь бесстыже торчали, натягивая тонкую ткань рубашки. Машинально попыталась прикрыться ладошками, но Фауст не дал. Стиснул мои запястья и завел над головой, крепко прижимая их к сырой земле. Сам же, не отрывая завороженного взгляда от моих округлостей, перехватил запястья одной рукой, а второй подцепил верхнюю пуговичку и ловко ее расстегнул. Потом не спеша расправился со следующей, обнажая аппетитную ложбинку в распахнувшемся вороте рубахи.