В четверг вечером она пишет:

«Мне понравился пост о составе толпы в торговом центре».

«Спасибо!»

«Не за что. Твоя знакомая тоже здорово пишет».

«Ее зовут Меган. Она бы тебе наверняка понравилась».

Жизнь явно налаживается и начинает напоминать увлекательный телесериал.

Однако уже в пятницу на безоблачном небе неожиданно появляются легкие облачка.

Утро проходит отлично, но к обеду появляются первые признаки надвигающихся неприятностей. Мы с Одри идем в мексиканский ресторанчик неподалеку от школы. Там мы, как обычно, заказываем блюдо дня: два такос на тортилье, чипсы с соусом сальса и напитки. Как только мы заканчиваем есть, Одри бежит в туалет, и там ее рвет (я это слышу, потому что нам достался столик неподалеку). Однако, вернувшись, она мне об этом не рассказывает.

— Боже, что с тобой? — спрашиваю я, когда она садится. Карие глаза Одри наполнены слезами, а лицо бледное до прозрачности.

— Да все в порядке, — говорит она, делая глоток колы из стакана. — Просто я чуть не описалась.

— Точно все в порядке? — переспрашиваю я. — Просто мне показалось, что тебя…

— Вырвало? — перебивает меня Одри, наклоняясь и переходя на шепот. — Там была еще одна девочка. И ее рвало, просто ужас. Я подумала, у нее булимия или что-нибудь в этом роде.

Я смотрю на дверь туалета, ожидая увидеть выходящую оттуда тощую девочку с круглым, как циферблат часов, лицом и озабоченным выражением. Мне хочется верить новой подруге. Однако принять рассказанную ею историю за чистую монету никак нельзя — хотя она неплохо придумана, даже, можно сказать, хорошо. Однако когда Одри нагнулась, перейдя на шепот, ее выдало дыхание.

От Одри пахло рвотой.

Когда мы возвращаемся в школу, мы встречаем в холле высокого светловолосого парня. Он подходит ближе, не спуская с Одри глаз. В этом нет ничего из ряда вон выходящего, если бы не одно обстоятельство: парень смотрит вовсе не так, как это бывает, когда глазеют на понравившуюся девочку. Я готова поклясться, что он печален. Даже более того — он просто убит горем.

Остановившись около нас, он открывает рот, очевидно, желая что-то сказать. Заглянув в его затравленные глаза, испытываю желание выслушать парня, но Одри быстро хватает меня за руку, оттаскивая в сторону, и прибавляет шаг. Большая перемена в самом разгаре, и в холле полно школьников. Я замечаю, как странно смотрят на нас те, кто наблюдал только что произошедшую немую сцену.

— Что это было? — спрашиваю я тихо, когда мы оказываемся в коридоре, где находятся наши шкафчики.

— Так, бывший парень, — отвечает Одри.

— Ух ты. Классный.

Одри отвечает не сразу.

— Да, был классным, — говорит она после паузы.

Звонок зовет нас на урок, и возможности узнать, что именно она имела в виду, мне не предоставляется.

По дороге домой Одри предлагает вечером сходить в кино. Я воспринимаю предложение как добрый знак, свидетельствующий о том, что странности, проявившиеся днем, прекратились и жизнь снова приходит в норму. Вернувшись домой и бросив рюкзак на пол, я направляюсь в подвал, чтобы поздороваться с Мэйсоном, и он тут же все портит.

— В выходные едем в Канзас-Сити, — бросает он, не отрываясь от работы.

— Знаю, — говорю я. — Ты мне утром уже об этом говорил. У тебя болезнь Альцгеймера, что ли, началась?

Я улыбаюсь, так как шутка кажется мне удачной, но Мэйсон не проявляет признаков веселости. Наоборот, впечатление такое, словно он чем-то расстроен.

— Я сказал, что мы с Кэйси едем туда завтра, и ты едешь с нами.

— Не-е-е-е-ет! — протестую я. — Вы же будете тестировать Вэйда!

Вэйд Циммерман, в прошлом Вэйд Сарджент, вне всякого сомнения, самый противный из всех детей, попавших в автокатастрофу вместе со мной. Он всего на год старше меня, но пытается вести себя как взрослый. Говорит со всеми свысока. Но больше всего бесит меня то, что он не признает нашего общего прошлого. Он ни разу даже не попытался поговорить со мной о проекте. Это ужасно.

— Вэйд — прекрасный молодой человек, — говорит Мэйсон, качая головой и делая какую-то запись в блокноте. В этот момент Кэйси чихает, и от неожиданности я подпрыгиваю, так как даже не заметила до сих пор ее присутствия в комнате.

— Вэйд — зазнайка, — заявляю я, не обращая внимания на сопение Кэйси. — И вы всегда позволяли мне самой решать, еду я с вами на тестирование или нет. Почему на этот раз вы принимаете решение за меня?

— Не знаю, — признается Мэйсон, вздыхая. — Что-то меня беспокоит, но я не могу понять, что именно. Можешь назвать меня параноиком, если хочешь. Но я бы хотел, чтобы в выходные ты была при мне.

Мне отлично известно, что Мэйсон не просто рядовой Апостол, а один из любимчиков Бога, и причина любви начальника к нему как раз в том, что Мэйсон обладает шестым чувством (пугающим и сверхъестественным, на мой взгляд). Поэтому когда Мэйсон говорит, что у него есть какие-то нехорошие предчувствия, мне всегда становится страшно.

— Могу я, по крайней мере, сегодня вечером сходить в кино с Одри? — спрашиваю я.

Тишина.

— Ладно, иди, — наконец произносит Мэйсон, хотя по его хмурой физиономии можно прочесть явное нежелание меня отпускать.

И тем не менее, игнорируя очевидные признаки того, что жизнь выбивается из колеи, я решаю пойти.

Мэйсон утверждает, что собирался поехать за продуктами, поэтому настаивает на том, чтобы подбросить меня к дому Одри, хотя первоначально мы хотели, чтобы она заехала за мной. В машине он снова предупреждает меня о том, чтобы я не сближалась слишком сильно с новой подругой.

— Дэйзи, я не хочу, чтобы ты думала, будто я против того, чтобы у тебя были друзья, — говорит он медленно. — Я лишь хочу напомнить тебе, как много поставлено на карту.

— А я хочу напомнить тебе, что участвую в проекте практически столько же, сколько ты, — парирую я. — У меня все под контролем.

— Я знаю, — говорит Мэйсон. — Просто дело в том, что у тебя нет большого опыта общения с посторонними. Вокруг тебя были в основном участники проекта или агенты. Я не хочу, чтобы ты теряла голову.

— С головой все в порядке, — заверяю его я.

— Это все, о чем я тебя прошу.

Мы останавливаемся у дома Одри, и я на мгновение пугаюсь, заметив, как внимательно Мэйсон смотрит в зеркало заднего вида, но когда испуг проходит, выпрыгиваю из машины. Я машу ему рукой на прощание, но Мэйсон не уезжает — он следит за тем, как я звоню в дверь и жду, пока мне откроют. Из-за двери доносится звук шагов, и на крыльце появляется весело улыбающаяся Одри. Мэйсон наконец уезжает.

— Привет! — говорит Одри. — Ты опоздала!

— Это Мэй… папа виноват, — говорю я, хотя, по правде сказать, это ложь. Я никак не могла решить, что надеть: удобный спортивный свитер, старые джинсы и кеды или что-то менее удобное, но красивое. К примеру, новые джинсы, короткую футболку, открывающую живот, и туфли без каблуков, на случай…