– Вы хотели что-то сказать мне о маме? – В голосе Александра была надежда.

Это совсем не походило на то представление, которое хотел создать о сыне Илья Константинович.

– Не сказать, а спросить, – поправила мальчика капитан Саня.

– Спрашивайте. – Его голос слегка потух.

В нем уже не слышалось какой-то надежды на чудо, которую я, как мне показалось, изначально уловил.

– Ты когда в последний раз с матерью виделся?

– Давно уже. – Эта фраза прозвучала настолько неуверенно, что голос подростка сразу сорвался с баска на фальцет.

Но это говорило скорее о волнении Александра, чем о том, что он сказал неправду. Впрочем, одно не исключало другого.

– Она к нам приезжала, когда мы в Челябинске жили. Кажется, сама собиралась там устроиться. Но они тогда с папой поругались. Мы с ним квартиру срочно продали, сюда уехали и больше не виделись. Хотя она часто звонит. Почти каждую неделю. Когда папа на работе.

Отец не успел подсказать сыну ответы на такие вопросы. Илья Константинович сообщил нам, что не видел бывшую жену с Краснодара. Александр уверял, что Надежда Ивановна приезжала к ним в Челябинск.

– Она где сейчас живет? – спросил я как о чем-то незначительном. – По междугородке звонит или на сотовый?

– Когда как. Она, кажется, теперь в Краснодаре. Вернулась туда, когда мы из Челябинска уехали.

– Твоя мама – хороший человек? – неожиданно мягким голосом спросила Радимова.

– Она добрая. Только очень нервная. Да и папа тоже. Поэтому они друг с другом плохо уживаются. Соперничают. – Он опять мыслил и говорил взрослыми категориями.

Похоже, слышал это от кого-то и теперь повторял.

– А ты сам выбрал, с кем жить? – спросил я.

– Нет. Меня никто не спрашивал. Я бы, конечно, хотел, чтобы они вместе были. Но это, наверное, уже невозможно.

– Почему?

– Я же говорю… как два скорпиона в одной банке. Они с папой друг друга долго вынести не могут. Даже по телефону больше пары слов не говорят. Что это за семья такая получится?!

Капитан Саня, как мне казалось, жалела мальчишку.

– Ради ребенка могли бы, наверное, друг друга потерпеть, – сказала она.

– А зачем им быть несчастными? Я уже скоро вырасту. У меня своя жизнь начнется. А им до конца друг друга терпеть, что ли? Пусть лучше как-нибудь сами устроятся.

Дети обычно так не размышляют. Они по природе своей эгоисты. А этот мальчишка таковым однозначно не был. Может быть, он и вправду повторял слова отца, но ведь соглашался с ними. Это значило, что Илья Константинович воспитал хорошего сына.

А Радимова продолжала свои расспросы. Я не сразу понял, как она может совмещать участливость с профессионализмом, но капитан Саня делала это умело.

– А что, у Ильи Константиновича и Надежды Ивановны есть какая-то возможность наладить личную жизнь? Конечно, твоему отцу проще, как и всякому мужчине. Он может найти себе подругу, если только не захочет посвятить жизнь сыну, то есть тебе. А вот маме – это я как женщина смело могу утверждать – тут гораздо труднее.

– Мама красивая, – с какой-то затаенной и глубоко упрятанной любовью сказал Александр.

Он был полностью уверен в своей правоте. Ему, конечно, трудно было сообразить, что такие слова слегка бестактны, да это его и не сильно волновало. По большому счету, парень словно сравнивал свою мать и капитана Саню и откровенно отдавал преимущество первой из них. Это было естественным проявлением сыновней любви. Но такие слова ставили Радимову в неловкое положение.

Она поступила чисто по-женски, среагировала так, как и должна была.

– А я, по-твоему, жуткая уродина? – осведомилась капитан уголовного розыска.

– Я этого не говорил. Только про маму сказал. Она красивая.

– У тебя есть ее фотография?

Вот в этой-то фразе и проявился профессионализм капитана Радимовой. Она не спрашивала про фотографию прямо, подошла к этой теме незаметно и естественно, подкралась со спины и заглянула через плечо.

Я не мог понять, нравится мне такое ее поведение или нет. С точки зрения военного разведчика, такой мягкий и целенаправленный подход я назвал бы прокачкой и одобрил бы его. Но с общечеловеческой позиции манера капитана Радимовой забираться мальчишке под кожу с тем, чтобы добыть сведения, была мне не совсем приятна. Я не понимал, где Саня была настоящая и чего в ней больше – женщины или капитана уголовного розыска.

Александр молча встал, протянул руку и пошевелил мышью, возвращая компьютер в рабочий режим. Монитор засветился.

– Есть фотография. Только давняя. Сейчас мама старше, но выглядит почти так же. Слегка поправилась с годами. Чуть-чуть округлилась, что ли.

Он по-мальчишески проговорился. Не специально, конечно, но это могло стать отправной точкой в действиях Радимовой. Если сын утверждает, что мать мало изменилась, только слегка поправилась с годами, значит, он виделся с ней не так давно.

Мы с капитаном Саней переглянулись, моргнули друг другу, но не стали заострять внимание на этом промахе мальчишки. Если он принципиальный, упертый, к тому же любит свою мать, то его не удастся расколоть на допросе. Парень просто замкнется и вообще не будет ни на что отвечать.

Занятия восточными философическими единоборствами, которыми мальчик, судя по кимоно, увлекается, только способствуют этому. Они требуют фанатизма и сами вырабатывают его в человеке. Допрашивать такого типа – дело бесперспективное.

Мы с капитаном Саней понимали это и оба подумали, что проще будет искать Надежду Ивановну другими способами. Если мы начнем оказывать давление на ее сына, то спугнем женщину своими не самыми умными действиями.

Судя по тому, что поиск фотографии занял пару минут, если не больше, Александр нечасто рассматривал ее. Это могло означать, например, то, что он не сильно интересуется матерью. Но был и другой вариант. Сын часто видит ее воочию, и ему ни к чему смотреть на старую фотографию. Или, скажем, у него есть свежие снимки, которые он показывать не желает, чтобы не выдать свои недавние свидания с Надеждой Ивановной. Ведь на многих снимках в автоматическом режиме проставляется число и время съемки.

Но делать какие-то конкретные выводы было еще рано. У нас не имелось фактов для правдоподобных выводов. Только подозрения.

Фотография наконец-то нашлась. Она оказалась цветной. Александр вывел ее на весь монитор.

На ней были изображены он сам, его отец Илья Константинович и Надежда Ивановна. Все в одинаковых темно-коричневых кимоно и в боевых стойках.

– А я почему-то считала, что ниндзя всегда носят черные одежды, – сказала капитан Саня. – Наверное, я не права, да?