– Максим Иванович, – с лукавой улыбкой произнёс Ренненкампф. – Я, как командующий Северным фронтом, изучив опыт ваших рейдов в этом и прошлом году, принял решение о создании Ударного механизированного корпуса. Разворачивать его мыслю от Вашего полка, переводами наиболее боеспособных рот и батальонов ото всех частей и соединений фронта. Нужды же корпуса в автомобилях думаю закрыть переводом в него закупленных для фронта грузовиках. По моим подсчётам – их должно хватить. Чай с осени прошлого года при Вашем содействии покупаем. В том числе и «Витязи». Вас же, Максим Иванович, как полного генерала, находящегося в резерве чинов Ставки, прошу занять должность командира этого корпуса. Уверен, Ставка возражать не станет. Не посмеет.

– Оу… – только и смог выдавить из себя наш герой.

– Теперь понимаете?

– Павел Карлович, какой из меня командир корпуса? – горько усмехнулся Меншиков. – Смех один. И цирк да посмешище. Опыта-то нет.

– С Веронской оборонительной операцией и Иллирийским наступлением Вы вполне справились.

– Это не одно и то же.

– То есть Вы отказываетесь принять командование? – повёл бровью Ренненкампф, ехидно улыбнувшись.

– Нет, но… – после долгой паузы произнёс Максим.

– Что – «но»?

– Лейб-гвардии ударный механизированный корпус.

– Лейб-гвардии? Вы уверены? Корпуса никто так не называет. Кроме того, такой статус может присвоить только Император лично.

– А почему нет? Корпус личной Императорской гвардии. Механизированной. Если Керенский вправе распоряжаться вещами, на которые у него нет прав, – почему бы командованию Северного фронта не выступить с инициативой развёртывания лейб-гвардии механизированного полка в корпус? В этом случае можно будет трактовать вопрос не как присвоение статуса лейб-гвардии новому соединению, а как его наследование.

– Скользко.

– В наши дни каждый вздох скользкий, ибо воздух пропах изменой. Кроме того, это позволит вернуть Керенскому ответ в должной степени болезненный. И он не посмеет ему открыто противодействовать. Или, думаете, решится?

– Нет, – покачал головой Павел Карлович с озорной улыбкой. – Не посмеет…

Так и поступили.

Получили официальные документы из Петрограда. Выждали две недели. Провели торжественную, с помпой, сдачу полка одному из его штаб-офицеров. Дополнив всё это небольшой гулянкой. И на третий день после сдачи полка Ренненкампф собрал журналистов, чтобы объявить о создании лейб-гвардии ударного механизированного корпуса во главе с прославленным генералом Меншиковым. Он ведь всё равно в резерве чинов Ставки. Поэтому он, Павел Карлович, сделал ему предложение занять вакантную должность, в полной мере соответствующую его званию, личным качествам и способностям.

Это был фурор!

Керенский ведь всё время до сдачи дел вёл газетную кампанию, старательно рассказывая, какой Меншиков молодец и как он поможет России на новых генеральских постах. Да и вообще – негоже такому молодцу сидеть со столь скудными возможностями. Ему размах нужен, чтобы показать удаль молодецкую. Ну и так далее и тому подобное. Чуть ли не в дёсны его целовал фигурально. Взасос. А тут такой удар. С разбегу. По яйцам.

Нет, конечно, Главнокомандующий мог отменить приказ Ренненкампфа. Но просто не посмел. Да и никто бы не посмел, даже несмотря на определённые – весьма значимые – натяжки. Даже гвардия, чей личный состав в немалой степени сменился, восприняла эту новость терпимо. Были удивлены. Кое-кто ворчал. Но не более.

– Твою мать! – только и выдавил из себя Керенский, прочитав эту новость в газете. Рухнул в кресло и безвольно выронил газету из рук. Это было неожиданно. Это было больно. И это было страшно. Вспомнился посол Германии и его предостережения. Такие непонятные, такие потешные… тогда, не сейчас.

Немного посидев вот так, бесцельно смотря в окно, Керенский встал и направился к сейфу. Открыл его. Извлёк три красные папки с документами. И начал их изучать. Он не поверил немцам. Мало ли какие цели они преследовали, передавая столь одиозные сведения ему. Он начал их проверять. Какие мог. Из-за чего сначала папок стало две, а потом три. И чем больше фактов из германского досье подтверждалось, тем страшней ему становилось. В какой-то момент отпустило. Ведь Меншиков согласился сдать командование полком и явиться в Петроград, в резерв Ставки. Но сейчас Александра Фёдоровича вновь накрыло с ещё большей силой.

Часа четыре он ворошил эти бумажки, вчитываясь в почерки разных людей и машинописный текст. А потом, уже поздним вечером, ближе к полуночи, взял чистый лист бумаги и написал письмо Великому князю Вендскому, где поздравлял с назначением, высказывал свои самые наилучшие пожелания и напоминал, что, несмотря на дела военные, Меншикову всё равно надлежит прибыть в Петроград, пусть и на время.

«…Столица ждёт вас, Максим Иванович. Люди ждут. Они хотят увидеть своего героя. Да и награды вручить надобно. Не в посылке же столь ценные ордена посылать?»

Написал. Отправил с фельдъегерем. Написал записку секретарю, чтобы тот оповестил журналистов о прибытии в скором времени генерала Меншикова в столицу. А сам начал готовиться ко встрече. Максимально тёплой и нежной.

Максим с отчаянным рвением ухватился за идею Ренненкампфа – и очень скоро дополнил её весьма разумным предложением. Ведь он не хотел оказаться в положении, аналогичном тому, в каком оказалась сводная механизированная бригада Центральных держав. Нет, конечно, можно действовать и так. Но времени на формирование и утряску новых полков и дивизий корпуса просто не было. Вообще. Ситуация развивалась слишком быстро, и новое соединение могло потребоваться в самом скором времени. Поэтому он предложил укомплектовать задуманное Ренненкампфом соединение из уже существующих полков, зарекомендовавших себя самым лучшим образом. Желательно гвардейских, но там как карта ляжет. И уже их насыщать автотранспортом и новым вооружением.

Павел Карлович эту идею поддержал. И уже через день корпус был готов. Во всяком случае, на бумаге. Теперь всем войскам надлежало собраться в одном месте дислокации, получить необходимое вооружение и снаряжение и начать притираться друг к другу в ходе слаживания. Возможно, и через какие манёвры или учения совместные, что вряд ли. Но вдруг получится? Само собой – всё это должно было происходить на территории Великого княжества Вендского под фактическим контролем Меншикова и вдали от ловких щупальцев его неприятелей.

Дел было много. Поэтому Максим бегал с первых часов нового проекта так, что жопа в мыле. И нисколько не рвался в Петроград даже в качестве гостя. Тут дела. Тут верные или хотя бы лояльные люди. Тут жизнь и перспектива. А там? Петроград и при жизни Николая II был не самым спокойным местечком. Сейчас же, после его смерти, там стало совсем печально. Распустил блаженный суверен всех вокруг. Распустил. Правил повозкой, отпустив вожжи и перебравшись на пассажирское сиденье. Вот и приехали чёрт знает куда. Чего стоили одни только банды уголовников и экстремистов, заполонивших столицу и не отличавшихся порой между собой совершенно. Как там было в кинофильме «Свадьба в Малиновке»?