и шариков из теста из подвала не показывался. Михаил достал сигарету, размял ее. Покурил, наблюдая за берлинской жизнью. В доме напротив работал продовольственный магазин, выходили люди с картонными пакетами и тряпичными сумками. Предполагаемый шпик не появлялся. Видимо, начиналась паранойя. И это в стране, где все люди братья и к приезжим из СССР должны относиться с любовью и заботой? Михаил бросил окурок в урну, направился к тротуару. За остановкой общественного транспорта стояли машины с шашечками. Он сел на заднее сиденье, поздоровался с водителем.

– На Унтер-ден-Линден, пожалуйста.

Глава четвертая

Здание советского посольства в районе Бранденбургских ворот смотрелось величаво. Роскошный образец советской архитектуры в центре Берлина. В войну его фактически разрушили, потом отстроили заново, да так, что площадь здания увеличилась втрое, и оно стало самым заметным в квартале. Люди в штатском проверили документы, сверились со списками и подробно объяснили, как пройти в нужный кабинет. До окончания рабочего дня оставалось три часа. За входной дверью начинался большой зал. Наверх уходила лестница с монументальными перилами и балясинами. В посольстве было людно, сновали работники. На втором этаже находился Купольный зал с часами Спасской башни, воспроизведенными из стеклянной мозаики. Далее – Гербовый, Зеркальный залы. Под ногами паркет из светлых и темных пород дерева – дуба, ореха. Стены отделаны мрамором, бархатом, красным деревом. Михаил где-то читал, что площадь этих залов превышает полторы тысячи квадратных метров. Впрочем, кабинеты сотрудников на верхних этажах были маленькие и простые. В закрытом крыле трудились офицеры КГБ под дипломатическим прикрытием: собирали и анализировали научно-техническую (и не только) информацию по ФРГ и Западному Берлину. Сюда стекались все мало-мальски значимые сведения, тщательно обрабатывались. Сотрудники активно использовали электронно-вычислительные машины – пока еще диковинные для простых советских граждан.

– Жду, присаживайтесь, Михаил Андреевич. – Стройный мужчина в элегантном костюме пожал Кольцову руку. – Майор Дементьев Олег Михайлович, отдел обработки актуальных данных. Нормально долетели?

– Спасибо, Олег Михайлович, долетел, устроился. Если не возражаете, давайте приступим к делу.

– Не возражаю, – кивнул Дементьев. – Что вам известно, товарищ майор, – в краткой форме?

Он слушал, делая пометки в блокноте. По окончании монолога перечеркнул все написанное, жирно замазал и задумчиво уставился в стену за спиной майора.

– По поводу Поплавского сказать особо нечего, Михаил Андреевич, это ваша разработка, вам ее и продолжать. Предположение, что Поплавского доставят в Западный Берлин – всего лишь предположение с неизвестной долей вероятности. Вряд ли в ближайшее время он сможет самостоятельно выбирать интересующие его направления, этот предатель будет под плотным контролем БНД. Если его присутствие в Западном Берлине обретет смысл – его привезут. Надеюсь, наша резидентура в ФРГ это событие не пропустит.

– И если его доставят – то к специалистам «инженерного бюро Крафта», согласны, Олег Михайлович?

– Полагаю, да, – кивнул майор. – Специалисты упомянутой организации – как раз по его профилю. Такая точка на карте действительно есть. Фельдештрассе, 42. Объект засекреченный. Район Хаудерштадт – это несколько кварталов в центральной части сектора. Преимущественно малоэтажная застройка, много зелени. «Бюро» расположено в неприметном двухэтажном особняке с разветвленной подвальной системой. Радиосигналы в квартале глушатся. Перед домом – сквер, подъезды утоплены в ниши. Особняк охраняется сотрудниками БНД, одетыми в штатское. Меры безопасности серьезные, нам туда ходу нет. Под домом – сложная система кабелей. Пару раз мы пытались взять особняк под наблюдение, но неудачно – еле ноги унесли. Объект весьма любопытный. В нем анализируется поступающая с востока информация и планируются операции по нанесению ущерба странам Варшавского договора. Не так давно Штази выявила человека, работающего в одной из префектур Восточного Берлина, – «казачок» оказался засланным. Он держал связь с неким Вильгельмом Бауманом с Фельдештрассе. Имелась отличная возможность рассекретить объект. Но человека допросили только раз. На следующий день он умер в камере. Ничего нового – сердечный приступ. История мутная… Еще один персонаж, связанный с Фельдештрассе, вел работу среди пограничников, охраняющих Берлинскую стену. Двоих завербовал, пообещав райскую жизнь в капиталистическом мире. В итоге на Запад просочилась группа чиновников одного из муниципалитетов, которых втайне разрабатывала Штази, собираясь предъявить обвинение в госизмене. Вернуть эту публику не удалось. Шпион, казалось, растворился в воздухе. Один из завербованных пограничников погиб, когда отстреливался, второго взяли – но как источник информации он оказался бесполезен. Рассказал то, что и так знали. Неудачи преследуют наших друзей из тайной полиции, – вздохнул Дементьев. – Весьма серьезные неудачи. Пытались намекнуть, что у них крот, но они не верят. Самоуверенные люди. С ними вообще непросто работать… но ладно.

– Что по Эберхарту, Олег Михайлович?

– А вот это интересно, – оживился Дементьев. – Неизвестно, насколько достоверно, но интересно. Информация прошла по каналам комитета, в курсе несколько человек, и на каждого из них можно положиться. Штази к этой информации не подпускали. Во-первых, могут напортачить, во-вторых, мы все более склоняемся к мысли, что у них «течет». Работу в Западном Берлине осуществляем в самом минимальном объеме. Анклав не поддерживает отношений ни с ГДР, ни с СССР. Фактически это часть ФРГ, но у тамошних чиновников свои амбиции. За стеной нет наших дипломатов – и разведке не на что опереться. Есть пара явок, есть люди, вжившиеся в тамошнее общество, но работой они, мягко говоря, не перегружены. Один из них, кстати, пытался приделать прослушку на окно особняка, но был замечен. Притворился пьяным – ему удалось уйти. Человек творческий, предварительно прополоскал горло шнапсом. – Дементьев усмехнулся. – Даже в случае успеха эффективность нулевая. Не будут под окном обсуждать гостайны. Только бесполезная трата ресурсов… Поэтому свой человек в «бюро» стал бы сущей находкой – при условии, что он не двойной агент. Но вроде не похоже. Людвиг Эберхарт – реально существующее лицо. По какой причине хочет сотрудничать, нам неизвестно. Он использовал открытый канал – оставил письмо в почтовом ящике перед домом, где находится наша явка, на Франкераллее… Не спешите негодовать. Согласен, больше использовать эту явку не стоит, береженого бог бережет. Не трагедия, есть еще одна. В послании Эберхарт написал, что квартиру на Франкераллее выявил лично, используя свои служебные возможности, коллеги не знают. Мы проанализировали ситуацию, это может быть правдой. Значит, имеем дело с человеком компетентным, способным и явно не последним в организации. В письме он сообщил, что хочет сотрудничать, но только с КГБ. Штази он не доверяет. В принципе, мы его понимаем… Резидент вычислил домашний адрес этого таинственного товарища. Кюрхаллее, 36. Мужчина проживает один, в доме, кроме него, только собака. Он выгуливает питомца после работы. Грузный седоволосый мужчина, возраст далеко за пятьдесят