на правой руке, поэтому писать мне тяжело, — соврала я. — В остальном мне это не мешает, но писать…

Глава секретариата нахмурился, а Дениз сочувственно похлопала меня по руке.

— Что же твои родители не вызвали мага, чтобы он все без следов исправил? — уточнила она.

— Так вышло, — пожала я плечами, не зная, что ответить.

— Денег не было — так и скажи, — буркнула раздраженно Лесли, избавив меня от дальнейшего обсуждения. — Ладно, пошли в отдел машинисток, там красиво завитки рисовать не нужно. На кнопки-то ты сможешь нажимать?

Я покивала.

Пишущие машинки тут, однако, совсем не напоминала земные аналоги. Были они магическими и немного напоминали компьютер. На кусок вертикально стоящего стекла вместо экрана проецировалось изображение набираемого текста с помощью света, поэтому работали девушки в комнате с плотными шторами. Клавиатура представляла собой полукруг, на котором в один ряд были выложены все буквы местного алфавита, которых было больше, чем в русском, в результате чего вся эта конструкция занимала довольно много пространства. Чтобы печатать, девушкам приходилось вставать в центр полукруга и поворачиваться вокруг своей оси, нажимая те или иные буквы.

Я тоже попробовала: мне объяснили, что гласные в одной части круга, согласные — в другой, они в местном алфавите подразделялись на блоки, а на клавиатуре — на зоны, что должно было помочь быстрее их найти. Но я алфавит отдельно не учила, включая всякую дополнительную информацию, известную здесь даже детям. Мне начали медленно для начала диктовать текст, а я «вертеться», как тут называли работу машинистки. Местные шутили, что в этом отделе самые фигуристые девушки, им никакой фитнес не нужна, а талии осиные. Ругаясь про себя, я пыталась быстрее найти нужные буквы, но получалось черте-как.

Руководила отделом машинисток полная высокая женщина с щербиной в зубах с тонкими усиками и золотым зубом, похожая на бандершу. Она без раздражения объяснила мне как тут что и медленно зачитала текст. Так как написанное сразу не отпечатывалось на бумаге, а только проецировалось на «экран», его можно было отредактировать, для чего нужно было ножными педалями переставить «каретку» на нужное место и заменить неправильную букву на правильную. Вписать новое слово в середину было невозможно — текст заменялся при вводе, то есть пришлось бы перепечатать все, что после.

Я внимательно перечитала набранный текст, а потом с интересом «распечатала» — по нажатию на еще один рычажок стекло со световым рисунком накладывалось на бумагу, и на той оставался чернильный отпечаток. Его внимательно перечитала руководительница отдела, поцокала, а потом велела:

— К нам любая может приспособиться. Видно, что девка ты умная, но навыков не хватает, не могу взять. Многие в первый раз при мне за машинку становились, но все-таки не так медленно работали. Да и внимательность у тебя хромает — несколько ошибок не заметила. Может, по неопытности, конечно, но взять не могу.

— Ну, госпожа… — попыталась поныть Дениз.

— Не могу, — отрезала та. — Меня и так ругают, что я плохо кадры подбираю, медленно девки работают. Учи их, учи, а они замуж выскочить норовят…

— Я замуж не тороплюсь, — решила подольститься я.

Женщина смерила меня требовательным взглядом и усмехнулась:

— Так ты ж суккубка, тебя и так никто приличный не возьмет, разве что приворожишь… но это не в полиции, тут сразу заметят и штраф впаяют, если не посадят. Так что, девка, держись лучше подальше от наших мужиков, целее будешь.

— Я и не собиралась, — пробормотала я, опешив от очередной новости. То есть, мне замуж сложно будет выйти из-за этой новой сущности?!

— Идите-ка вы в архив, — подытожила женщина. — Там тоже есть машинка, потренируйся. Если сможешь выучиться, приходи еще раз на собеседование.

Я тяжело вздохнула, Дениз повторила за мной, а потом произнесла:

— Зато господин Ульрик очень хороший, — улыбнулась она светлым солнышком в вечной привычке находить хорошее во всем, что встречается у нее на пути.

Глава 8

Господин Ульрик, работающий в архиве, оказался низкорослым сгорбленным старичком, похожим на грифона: с лысой головой и крючковатым носом, но с очень обаятельной кривоватой улыбкой. На горбатом носу его красовались очки в щегольской золотой оправе с очень толстыми стеклами, но он все равно, чтобы что-то рассмотреть, утыкался в это практически носом и был к тому же глуховат. Заведовал он своим царством пыли и паутины, состоящим из нескольких заставленных шкафами комнат, уже почти сотню лет и, несмотря на старость, его уговаривали остаться подольше и продолжить работать, потому что, когда он пару лет назад приболел и лег в больницу, это застопорило работу всего отделения — даже трое молодых людей не смогли заменить его одного.

— Оставайтесь, милая, если вам так нужно, — улыбнулся он мне, глядя снизу вверх. — А сбежите замуж, так не волнуйтесь за меня-старика, я еще лет пятьдесят планирую поработать.

— Не волнуйтесь, замуж я не тороплюсь, — строго ответила я.

— Все вы так говорите, молодые барышни, — хмыкнул старик и что-то быстро нацарапал на листе бумаги. — Вот, идите оформляйтесь.

Так я и получила первую работу в новом мире, а следом и документы. Благодаря просящему взгляду Дафны, у меня не потребовали никаких подтверждающих документов и свидетельств. Вообще-то, официально мне должны были тут выдать только справку о том, что такая-то личность ходит без документов, но в итоге выдали именно паспорт. Помог мне, как ни странно, тот противный следователь — я ведь засвидетельствовала на допросном артефакте, что не преступница, ничего плохого не замышляю и так далее. Так как этот странный мужчина оформил все официально, и мой допрос был в наличии, я смогла на него указать, и мне выписали паспорт. Конечно, если бы я попыталась приписать себя к какой-то известной фамилии, мне бы это не позволили, но никаких Монхов тут не было или о них не слышали, так что не было и причин отказать мне в том, чтобы выписать паспорт на это имя, взяв в качестве подтверждений только справку с места работы, которую мне тут же и выписали, и уведомление о постоянном месте жительства.

Так я и легализовалась в новом мире. Повезло, что здесь еще не изобрели телефонную связь и никто не потребовал у меня никаких дополнительных свидетельств о моей прошлой жизни. Почему-то признаваться, что я — попаданка — не хотелось, казалось, что я и так смогу мимикрировать под местную.

Начались обычные будни, нормальная жизнь, а с нею пришел и голод. Не физический, а голод суккуба, которому нужна энергия, поэтому я жадно глотала ее, едва кто-то из девушек,