Каррик пощупал ее лоб, убедился, что жар спал, и, вздохнув, поднялся на ноги. Отец что-то ему говорил о притягательной силе женщин, перемещающихся во времени, им невозможно противостоять.

— Со мной этого не случится, я не попадусь в эту ловушку, — пробормотал он, меряя шагами их каменное убежище.

Он приговорен к смерти, не доживет даже до конца следующего лета. Нет никакого смысла связываться с ней. Ему достаточно тяжело будет расстаться с семьей и с друзьями. Обзавестись любовницей перед скорой встречей с палачом — не что иное, как мазохизм.

Кроме того, ему предстоит решить много важных проблем. Прежде чем они покинут это убежище, он должен полностью прояснить их отношения.

Каррик снова подошел к ней, набросил на нее пальто и отошел от постели. Проверив лошадей, он принялся мерить шагами убежище, придумывая, что скажет ей. Ему так хотелось лечь рядом с ней, но он подавлял в себе это желание.

Глинис не могла вспомнить, когда в последний раз она чувствовала себя такой разбитой. Голова раскалывалась, и очень хотелось есть.

— Хорошо выспались, мисс Малдун?

По его тону она поняла, что он провел мучительную ночь. Мистер Суровый был в полном блеске. Она села и начала осторожно снимать камушки со спины.

— Не думаю, что спала лучше, чем ты.

Он пробурчал что-то непонятное, а затем сказал уверенным тоном:

— Начинается новый день, мисс Малдун и мы с вами должны достигнуть ясного и полного взаимопонимания.

— Вы всю ночь думали об этом, де Марсо? — спросила она, доставая ботинок.

— Это первая проблема, которую нам предстоит обсудить… моя фамилия. Впредь вы будете называть меня Каррик. Де Марсо слишком известная фамилия, и я предпочел бы, чтобы ее не связывали с моей нынешней деятельностью.

Она внимательно смотрела на него, надевая ботинок, и в голову ей пришла забавная мысль. Не пообщался ли он ночью с каким-нибудь адвокатом?..

— Я могу называть вас просто Суровый, — предложила она.

Он со злостью посмотрел на нее.

— Меня зовут Каррик. А что касается вашей деятельности…

— Боже, — перебила она его, — вы всегда ворчите по утрам?

— Вы будете подчиняться приказам, как и остальные члены нашего отряда. Будете делать то, что вам велят, до тех пор, пока я не разыщу мою сестру и не заставлю ее использовать свою магическую силу, чтобы отправить вас туда, откуда вы появились. Вы меня хорошо поняли, мисс Малдун?

— Да, и я проголодалась, — спокойно ответила она. — У вас есть еще вяленое мясо, которым вы угощали меня вчера?

Оно в рюкзаке, достаньте его оттуда. Мне хотелось бы дать вам время собраться с силами, но мы не можем позволить себе такую роскошь. Будьте готовы через десять минут. — И он размашистым шагом направился к выходу из убежища.

Глинис не сводила с него глаз, надевая второй ботинок. Она не знала, что испортило ему настроение, но радости у нее это не вызвало. Она встала, начала шевелить занемевшими пальцами левой руки, сгибать ее в запястье и в локте. Движения причиняли ей острую боль, и она стиснула зубы, ругая Каррика за его переменчивое настроение. Она вспомнила, как он вел себя накануне вечером. Когда ему хочется, он может быть весьма приятным и остроумным.

Через несколько минут, засунув куски вяленого мяса в карманы пальто, Глинис взяла свое седло, надела на здоровое плечо и направилась к Берту. Каррика она обнаружила сидящим на большом камне у входа в убежище, он смотрел вдаль, и выражение лица у него было весьма решительным.

Не произнеся ни слова, она занялась подготовкой лошади к дороге. Из-за боли в плече ей это было трудно. Чертыхнувшись и заметив, что Каррик наблюдает за ней, она демонстративно повернулась к нему спиной.

— Я сделаю все, что надо, — грубо произнес он.

— Не беспокойтесь, мне не нужна помощь.

С мрачным видом он исчез в убежище. К тому времени, как он вернулся с конем, она уже сидела верхом на лошади и жевала мясо. Ни слова не говоря, он тоже вскочил на лошадь и поскакал. Какое-то мгновение она колебалась, ей очень хотелось остаться, но пришлось последовать за ним.

Каррик де Марсо был единственным звеном, связывающим ее с женщиной, обладающей магической силой, способной вернуть ее домой. Поэтому она вынуждена была его терпеть, нравилось это ей или нет. Другого пути спасения не было.

В молчании они проскакали почти все утро. Вдруг он жестом пригласил ее подъехать ближе. Она не торопилась, и это заставило его оглянуться.

— Следы становятся более свежими, — сказал он, когда она наконец поравнялась с ним.

— Я не слепая, — ответила Глинис, разглядывая следы лошадиных копыт.

— Тут недалеко живет арендатор небольшой фермы. Похоже, британцы именно туда и направляются.

— И это значит… — перебила она его.

— Держитесь поближе ко мне, ждите моих указаний и не делайте никаких глупостей.

Трудно себе представить большую глупость, чем находиться рядом с ним, подумала Глинис, но послушно кивнула и придержала Берта. Его манера держаться граничила с высокомерием и раздражала ее, властный тон уязвлял ее гордость.

Но всякий раз, как он вызывал се возмущение, она замечала то четкую линию его подбородка, то магнетический взгляд, а однажды поймала себя на том, что представляет себе, как его губы касаются ее губ.

Глинис пошевелила раненым плечом, зная, что боль отвлечет ее от пустых глупых мыслей и бесплодных мечтаний.

После поворота дорога пошла в гору, Каррик натянул поводья. Глинис тоже остановилась.

— Лучше пройти туда пешком, — сказал он, указывая на группу деревьев на холме.

Она кивнула, и они осторожно, стараясь не шуметь, поднялись по склону и очутились в тени молодых дубов.

Спрятавшись за одним из них, Глинис наблюдала за происходящим внизу.

Британские солдаты верхом покидали ферму. Впереди ехал человек без формы, а последний солдат вел за собой на веревке упиравшуюся и мычавшую корову. Семья ирландцев — сгорбившийся мужчина, плачущая женщина в длинной юбке и шестеро оцепеневших, плохо одетых детей — наблюдала за тем, как солдаты уводили со двора их корову.

— Это тот, кто собирает церковную десятину, — тихо объяснил Каррик.

— Зачем же они забирают одну из коров? — удивилась Глинис.

— Не одну, мисс Малдун, а единственную.

— Значит, у детей не будет молока? Ведь без молока нельзя испечь даже простых бисквитов.

— Британцев совершенно не интересует, есть у них еда или нет, — продолжал Каррик, с ненавистью глядя на британских солдат. — Закон разрешает им забирать десятую часть имущества ирландцев и дает право самим определять, что они возьмут в качестве оплаты.