Ширс задал ему один из излюбленных своих вопросов:

— Вы сможете воспользоваться этим оружием?

Ширс указал ему на кинжал. Нож входил в экипировку диверсантов Отряда 316, когда те отправлялись на задание. Джойс ответил, что их обучали в школе владению холодным оружием и что они прошли тренировку на манекенах. Ширс продолжал настаивать:

— Я спрашиваю не об этом. Есть ли у вас уверенность, что вы сможете хладнокровно пустить его в ход? Людей, владеющих ножом, много, но далеко не все способны ударить им человека.

Джойс понял. Подумав минуту, он очень серьезно произнес:

— Я задавал уже себе подобный вопрос, сэр.

— Вы задавали его себе? — с любопытством переспросил Ширс.

— Так точно, сэр. Должен признаться, на него не так легко ответить. Я попытался представить себе…

— Ну и?..

Джойс поколебался еще немного.

— Думаю, если это действительно будет нужно, я смогу, сэр. Надеюсь, что смогу. Но полную гарантию я не могу дать. Я постараюсь, сэр.

— На практике вам ведь не приходилось им пользоваться?

— Никак нет, сэр. При моей профессии вряд ли мог представиться такой случай, — ответил Джойс извиняющимся тоном.

Это прозвучало настолько искренне, что Ширс не смог сдержать улыбки. Уорден тоже вступил в разговор:

— Мальчик, наверное, думает, что мы по профессии головорезы. Я вот был доцентом на кафедре восточных языков. Майор — кавалерийский офицер!

— Я не это имел в виду, сэр! — покраснел Джойс.

— Где еще, кроме нашего Отряда, — философски заключил Ширс, — вы сыщете среди диверсантов выпускников Оксфорда и бывших кавалеристов? Почему, собственно говоря, у нас не могут быть проектировщики?

«Берем» — так лаконично выразил Уорден свое мнение о кандидате. Ширс был согласен с ним. Он был вполне удовлетворен ответами Джойса. Майор настороженно относился к людям с излишком самомнения. Но он не любил иметь дело и с теми, кто постоянно сомневается в своих силах. Ширс предпочитал людей, умеющих оценивать предстоящее задание, людей которые, составляя в уме возможные варианты, не дают при этом слишком разыгрываться воображению. В целом он был вполне доволен своей группой. С Уорденом он был знаком очень хорошо и точно знал, что тот «потянет», а что «не потянет».

В тот вечер они долго просидели перед картой. Джойс по очереди тыкал указкой в мосты, давая им краткую характеристику. Тирс и Уорден внимательно слушали, хотя в общем-то прекрасно знали все, что говорил младший лейтенант. Мосты, словно магнит, притягивали к себе людей «Фирмы подрывных работ».

— Из всего названного вами, Джойс, нет ничего подходящего для дела, — сказал Ширс. — Все какие-то жалкие этажерки.

— Я упомянул их для сведения, сэр. Что касается дела, то здесь есть три достойные кандидатуры.

Не всякий мост представлял интерес для Отряда 316. Первый был полностью согласен с полковником Грином: нельзя допустить, чтобы японцы всполошились до завершения строительства железной дороги. Поэтому до поры до времени группа должна была затаиться и ждать сведений от разведчиков-таев.

— Глупо будет испортить дело, пустив сейчас под откос два-три грузовика, — твердил Ширс, призывая спутников набраться терпения. — Начинать надо с большого. Это сразу поднимет наш авторитет в глазах таев. Подождем первого поезда.

Таким образом, мелкие дела отпали сами собой. Тщательно подготовленная первая диверсия должна была вознаградить их за утомительное бездействие и обеспечить успех всей операции. По опыту Ширс знал, что нельзя рассчитывать провести несколько диверсий в одном районе. И хотя этим соображением он ни с кем не делился, оба спутника прекрасно понимали его, особенно бывший доцент Уорден. Трезвый ум ученого отвергал долгосрочные прогнозы.

Джойса предстоящая операция наполнила восторгом. Он ждал ее с юношеским нетерпением; дело рисовалось ему главной целью жизни.

— Джойс прав, — промолвил обычно неразговорчивый Уорден. — Интерес здесь могут представить три моста. Первый — возле лагеря номер три.

— Думаю, от него надо будет отказаться, — сказал Ширс. — Оголенная местность, скрытно подойти не удастся. К тому же там равнина, берега невысокие. Восстановить мост им будет нетрудно.

— Второй — у лагеря номер десять.

— Над этим стоит подумать. Правда, он уже в Бирме, там у нас нет пока связи с партизанами…

— Третий, сэр, — быстро заговорил Джойс, даже не заметив, что прерывает командира, — третий мост через реку Квай. Река там расходится на четыреста футов, берега высокие и крутые. Он всего в двух-трех днях пути от нашего селения. Район практически безлюден, сплошные джунгли. Подобраться можно будет совсем незаметно. С горы — вот здесь — просматривается вся долина. Мост отстоит далеко от селений. Японцы возводят его особенно тщательно. Он шире остальных, под ним четыре ряда опор. Это самый крупный объект на трассе. И расположен очень удобно.

— У меня впечатление, что вы подробно ознакомились с донесениями нашей агентуры, — заметил Ширс.

— Так точно, сэр. Я полагаю, этот мост…

— Согласен. Мост через реку Квай — достойная кандидатура, — сказал Ширс, вглядываясь в карту. — Очень неплохо для дебютанта, Джойс. Кстати, полковник Грин и я, мы тоже обратили внимание на это место. Пока кое-что там не ясно. Возможно, окажется, что есть другие, более подходящие для дела мосты… А как идет строительство, Джойс? Вы так говорите, будто уже видели этот мост готовым.

VI

Строительство шло полным ходом. Английский солдат не чурается работы и безропотно сносит тяготы службы, если верит своему начальству и если у него достаточно дел, чтобы не оставалось времени для раздумий.

Солдаты Квайского речного лагеря безгранично верили в полковника Никольсона. Да и кто усомнился бы в нем после столь героического сопротивления! С другой стороны, дневная норма выработки не позволяла пускаться во всякие умствования. Поэтому, поколебавшись немного в самом начале, когда им были неясны подлинные намерения командира, они дружно взялись за дело. Пленным хотелось доказать, что они способны созидать не хуже, чем заниматься саботажем. Да и полковник Никольсон во вступительной речи развеял все сомнения на этот счет. Он сказал, что ждет от них добросовестного труда. А нескольких строптивцев, не усвоивших это, он тут же подверг наказанию. Причем те восприняли это как должное.

— Я знаю ребят лучше, чем вы, поверьте, — ответил полковник Клиптону, когда тот стал возражать против увеличения нормы, говоря, что солдаты плохо питаются для такой тяжелой работы. — Я тридцать лет живу бок о бок с ними. Нет худшего состояния для солдата, чем бездействие. Если воинская часть долго бездействует, можете заранее считать ее разбитой, Клиптон. Позвольте им клевать носом, и вы сразу увидите, как они начнут жаловаться на болезни. И напротив — заполните каждую минуту дня утомительной работой, и они будут всегда бодры и здоровы.