Да, именно так! Если бы старому Бисауну нужно было предъявить символический образ некоего творца или создателя, предопределяющего судьбу как отдельно взятого человека, так и всего мира в целом, он использовал бы для этого снежного червя, который роет свои лазы, не думая, что по ним предстоит пробираться кому-то еще. А человек идет по лазу, надеясь найти что-то необычное, но вокруг него только ледяные стены. Он вынужден делать поворот там, где лаз сворачивает в сторону, или спускаться вниз в тех местах, где пол лаза идет под уклон. Выбор пути от него не зависит – он может двигаться лишь в том направлении, куда ведет лаз. Конец пути у каждого свой, но уже предначертанный тем, кому известны все законы мироздания. Кто-то упирается в ледяную стену, садится возле нее и, понимая, что жизненный путь на этом заканчивается, тихо ждет своего конца. На голову других внезапно обрушивается лавина снега и льда, из-под которой уже невозможно выбраться. Должно быть, именно такой бессмысленный и преждевременный, но неотвратимый в своей предопределенности конец настиг и Татауна.

– Если ты рассчитываешь когда-нибудь выбраться отсюда, лучше сразу забудь об этом, – посоветовал новичку старик, чьей мудрости и опыта хватало для того, чтобы давно уже ни на что не надеяться. – Все, кто приходил в этот мир с подобными мыслями, плохо кончили.

– Например? – Харп откинулся было назад, но вовремя вспомнил, что он сидит на табурете, у которого нет спинки.

Это непроизвольное движение явилось еще одним напоминанием о прошлой жизни, когда Харпу приходилось сидеть не на табуретах, а на стульях, которых в доме старого Бисауна не было.

– Например, Татаун, – ответил старик. – Он считал, что за западными горами лежит земля с более мягким климатом, чем здесь.

– У него имелись основания так считать? – тут же спросил Харп.

– Каждому человеку нужно во что-то верить, – усмехнулся старик. – Одни верят в создателя, который, населив этот мир людьми, когда-нибудь обогреет его, другие верят в то, что мир вечных снегов – это то место, куда люди попадают за грехи, совершенные в иной жизни. Татаун верил в теплые земли, лежащие за западными горами.

– Почему же он не ушел туда?

Старый Бисаун только усмехнулся в бороду – от иных новичков ему доводилось слышать и куда более глупые вопросы.

– За день до гор не добраться, – объяснил Харпу Марсал. – А ночью на улице холоднее, чем в яме, где ты полтора часа едва выдержал.

– Можно потеплее одеться, – попытался возразить Харп. – Кроме того, когда человек находится в движении…

– Интересно, как долго ты можешь идти без остановки? – не дослушав, перебил Бисаун. Старик даже не пытался скрыть издевки, звучавшей в его голосе. – Ночь длится сорок восемь часов. А другой одежды, кроме той, что на тебе, ты не достанешь.

– Была у Татауна одна задумка… – неуверенно начал Марсал.

– Глупости все это! – не дал договорить старик. – Татаун сам не знал, что говорил!

Марсал пристыженно умолк.

К столу подошла Халана с тремя глубокими мисками в руках. Молча поставив миски перед мужчинами, она вернулась к котлу, взяла еще одну миску для себя и, все так же не произнося ни слова, скрылась за пластиковым занавесом.

Миски были до краев наполнены теплой кашицеобразной массой довольно-таки неаппетитного серо-коричневого цвета, в которой плавали крупные ягоды красницы. Взяв ложку, Харп осторожно попробовал предложенную пищу. Каша была пресной и почти безвкусной. Чуть кисловатый вкус придавали ей ягоды красницы.

– Ну как? – Марсал с интересом посмотрел на Харпа.

– Вообще-то ничего, вполне съедобно, – с удовлетворенным видом кивнул Харп. – Только очень уж пресно – неплохо было бы соли добавить.

Бисаун и Марсал недоумевающе переглянулись.

– Еще одно твое бесполезное воспоминание, – ворчливо заметил старик, неодобрительно глянув на Харпа.

Харп не стал спорить, а принялся за еду. Он давно уже чувствовал голод, а потому необычный вид и вкус пищи не стали для него помехой тому, чтобы быстро управиться со своей порцией.

– А почему Халана не села с нами за стол? – спросил Харп уже после того, как миска его опустела.

– Женщины не едят за одним столом с мужчинами, – назидательным тоном произнес Бисаун.

– Это почему же? – удивленно вскинул брови Харп.

– Потому что мужчины добывают пищу и защищают дом, а женщины только готовят еду.

– Ну, как вы защищаете свой дом, я уже понял, – усмехнулся Харп. – А еду вы, похоже, добываете только из того бака, в который Халана вылила закваску.

– Я сегодня принес мешок красницы! – Марсал обиженно глянул на Харпа.

– Извини. – Харп прижал ладонь к груди, но в жесте его было не меньше насмешки, чем в словах. – Ты и в самом деле не зря ешь свою кашу.

– Ты собираешься учить нас, как жить? – холодно осведомился Бисаун.

– Нет. – Харп покачал головой на этот раз с вполне серьезным видом. – Просто когда я вижу, что люди совершают глупость, я считаю своим долгом указать им на это.

– Мы примем твое мнение к сведению, – слегка наклонил голову старый Бисаун.

По всему было видно, что вызывающее поведение новичка, со стороны которого он ожидал уважения и покорности, старику не нравилось.

– Я вижу, ты уже почти жалеешь о том, что оставил меня в своем доме? – Харп, чуть прищурившись, с вызовом поглядел на Бисауна.

– А я смотрю, ты, как только немного согрелся, так сразу же начал дерзить, – с плохо скрытым раздражением ответил старик.

– Не обижайся, старик. – Харп улыбнулся вполне дружелюбно, но даже без намека на извинение или хотя бы раскаяние. – Думаю, я и сам долго у вас не задержусь.

– Ты хочешь уйти к «снежным волкам»? – Марсал недоуменно и растерянно взглянул на Харпа.

Если это так, то, спрашивается, чего ради были все его старания?

– Не думаю, – покачал головой Харп. – Мне не по душе компания, в которой принято запросто резать друг друга ножами и силой уводить с собой девиц. Но мне не по нраву и те, кто с равнодушием или, того хуже, с покорностью относятся к подобным выходкам.

– Куда же ты собираешься идти? – удивленно вскинул брови Марсал.

– Пока еще не знаю, – небрежно махнул рукой Харп. – Может, к тем горам, через которые собирался перемахнуть Татаун. Похоже, он-то как раз был человеком; жалко, что я его не застал.

– Ты кончишь так же, как Татаун, – подняв указательный палец, пророческим тоном изрек Бисуан.

– Ох, и недобрый же ты старик, – с укором покачал головой Харп. – Я еще ничего даже не начал делать, а ты уже пророчишь мне конец.

– Для этого не нужно быть провидцем, – ответил Бисаун. – Тех, кому в нашем мире не выжить, легко узнать.

– Каким же образом?