ли нам к высшим мира сего, — согласился Дима, — может, плевать на все рамки, задания, нормы… Были в нашем списке и цари, и министры…

— С этими тяжелее всего, — согласился Альберт, — и не предъявишь и не поглумишься.

— А пошло оно, — рассмеялся Дима. — Я думаю, мы сможем что-нибудь сделать.

Он надвинул воротник на уши, будто ветер доставлял дискомфорт.

Глава 20

Николя заглянул в рюкзак. Всё как всегда, дубинка, нож и пистолет. Канистра с зажигательной смесью. Несколько зажигалок и пара коробков со спичками. Чтоб наверняка. По крышам барабанил дождь, зазывая Николя выйти на улицу. Николя присел на дорожку и попросил помощи небес.

— Пусть выиграет тот, кто борется за свою землю, пусть выиграет тот, кому не безразлична судьба нации и каждого его гражданина, — пробормотал он вместо молитвы.

В тёмной ветровке и чёрном спортивном костюме он вышел из номера. Порывистый ветер гнал по улице мусор и листву. Николя перенял буйный нрав погоды. Он пересёк парк и спрятался в кустах на границе поля. Ходили слухи о разбоях и хулиганствах со стороны мигрантов. Поэтому ночью местные боялись выходить на улицу. Он пробежался вдоль небольшой канавки и оказался на краю леса. Сзади шорох, спереди шорох, сверху, снизу… Всё время кто-то следит.

Среди деревьев Николя вновь увидел лагерь. Теперь он казался неприступной крепостью чумазых разбойников, укреплённую и хорошо охраняемую. Он рысью пересёк поле и залёг в сточной канаве. Сквозь высокую траву он услышал топот. Перед глазами замелькали кроссовки и ботинки. Среди криков он различил знакомую речь.

— Сегодня тёмная ночь, сегодня всё получится! Удача на нашей стороне.

Кто-то запнулся о Николя и с руганью упал в канаву. Его тут же подхватили друзья и потащили дальше. Когда топот стих, Николя выглянул поверх травы. Никого не было. Тяжело дыша, он, чуть пригнувшись, побежал в лагерь. Тут же столкнулся с арабом невысокого роста. Испуганным, не знающим, что делать и куда бежать. Обойдя его, будто столб, он побежал дальше. В лагере было оживлённо, как днём. Николя накинул капюшон и направился к столовой. По узким улочкам его пару раз толкнули в плечо, но он не ответил. Время расплаты ещё не пришло. По странному стечению обстоятельств в центре лагеря никого не было. Он огляделся в поиске ёмкостей.

— Они за палатками, — раздался голос Димы.

Николя вздрогнул. За столом сидели двое. Альберт был в зелёном дождевике с капюшоном, Дима в чёрном. Оба ели овсяную кашу. Дождь стекал по воротникам прямо в тарелки, но их это не интересовало.

— Где? — растеряно спросил Николя.

— За шатром, — медленно произнёс Дима, — делай своё дело, и убирайся. Скоро народ набежит.

Николя исчез за палатками и вскоре вышел с пустой канистрой.

— Через пять минут будет взрыв, — предупредил он, — вам лучше уйти.

— О нас не беспокойся, — махнул Дима, — нас здесь не будет.

— Вы могли сами всё сделать… — начал Николя.

— Но поручили тебе. И ты справился. Молодец.

Дима снова махнул в сторону поля. Николя бросил спичку и побежал. Через пять минут лагерь запылал, как пионерский костёр.

Глава 21

А зачем нам с вами встречаться? Какую ценность вы для меня представляете? И какой смысл нашего общения? Поносить окружающий мир, на чём свет стоит? Плакаться на жизнь или обсуждать перипетии чужих судеб. Неужели быть копиркой чьих-то историй так привлекательно? Люди с экрана, люди по работе, знакомые… А ваша жизнь только в свидетельстве роддома, в зарплатных и налоговых ведомостях и на надгробной табличке. Кто-то за стенкой постучится и скажет «Хватит». Не занимайте место, проходите, друзья, дайте шанс следующим.

— Да это разве шанс? — воскликните вы.

— Рождённые в овечьей шкуре не имеют шанса, — услышите в ответ, — а вам нечего оправдываться. В следующей жизни с овцой поменяетесь. Будет время подумать.

— Ну и ладно, — подумаете вы и будете дальше жить тенью.

Одиночество рождает мысль, мысль приводит к намерению, намерение переходит в действие. Никакая пьяная вечеринка, толпа единомышленников или большая компания не приводят к сдвигам сознания. Гуляйте, сколько влезет, но никогда не жалуйтесь. Сильные не услышат, слабые посмеются. Если вы докажете себе, что есть виноватые в ваших бедах, то крах вам обеспечен. Хотя тут и крошиться то нечему. Вы уже проиграли в войне за жизнь.

Альберт опрокинул стакан после короткого монолога. Саша внимательно слушал. Агитаторская деятельность в планировании революций занимает важнейшую роль.

— Ты пойми, — перехватил Дима. — Ты в беспроигрышной ситуации. Если власть победит, то докажет свою живучесть, если проиграет, чёрт с ней. Мы тебя в обиду не дадим, гнилых правительств много, поле деятельности огромно. Учи языки, грядут командировки.

— Мне нужен теракт против мигрантов, — заявил Саша, — надо склонить общественное мнение, а то и так выглядим варварами какими-то.

Ребята посовещались и утвердительно кивнули.

— Что-нибудь придумаем, — сказал Дима, — кровь во все времена была сильным катализатором. Будь активнее на азиатском направлении, правительство сейчас не понимает, откуда идут потоки, для всех они жертвы военных действий. Мы дестабилизируем обстановку в соседних странах, чтобы проще было подобраться к границе. Как говориться, если ты тигр, к тебе боятся подойти, если ты собака, тебя кусают за бока. А там и до мыши недалеко.

— Раскачать соседние страны разом? Такое возможно? — удивился Саша.

— Конечно, — усмехнулся Дима, — это же мир Бондов. Герои, злодеи… Всё размыто до безобразия, кляксы именуют искусством, насилие — самовыражением, а революции — голосом народа. По щелчку можно бомжа превратить в звезду. На экранах телевизоров больше правды, чем в жизни. Там хотя бы закулису показывают.

— Лагеря функционируют исправно, — переключился Саша, — можно ещё открыть. Больше — лучше.

— Больше не лучше, — возразил Дима, — надо подключать мигрантов второго и третьего поколений. Это пушечное мясо ничего не скажет, если на них гаркнуть, а вот рождённые здесь имеют права и возможности. В них обострённое чувство справедливости. Поставь их во главе центров помощи, и увидишь, как у толпы появится язык и голос.

— Отчёт по общественной деятельности, — продолжил Саша, — насилия и разбои замалчиваются, ответки раздуваются и осуждаются.

— Неплохо. Подключи их к уборке дворов и улиц. Пусть сажают цветы в парке. Народ должен видеть их за работой. Пусть знают, кто поддерживает чистоту их жизни.

— И да, — добавил Альберт, — открой кампанию против коррупции. Поставь этакого всезнайку из народа. Народ любит обсуждать, кто и сколько своровал. Некоторую информацию мы предоставим, остальное пусть додумают твои агитаторы-затейники. Пусть те, кто своровал копейку, окажутся должны десяток. Если надо, кого-нибудь из мелких сошек сольём.

— Это отвлекающий манёвр? —