XV. Корова

Многие древние обычаи Индии кажутся критичному взгляду современников предосудительными суевериями. Но понимать законы, управляющие укладом хинду, можно, только если не упускать из виду того, что Индия всегда была теократической, и остается таковой поныне. Это последняя, и по всей вероятности, единственная подлинная из всех когда–либо существовавших теократий. Обнаружить хоть что–то подобное на Западе можно только в Европе раннего Средневековья. В Индии любой закон, даже самого практического толка, установлен брахманами, то есть — духовенством, религиозной властью. Ввиду этого, духовенству приходилось быть скорее практическим, чем мистическим, более политическим, нежели духовным. В таком ключе брахманы составили свод законов, которые сопровождают хинду от рождения до смерти, охватывая любую деталь повседневной жизни, включая принятие пищи, купание и половую жизнь. Таким образом, в Индии у любого предмета есть две стороны: всё имеет как духовные, так и телесные основания. При этом духовность не страдает от своих практических воплощений, совсем наоборот: между ними существует метафизическая связь. Образ коровы — ярчайший пример такого союза.

Само представление о священности коровы возникло, вероятно, из чистой необходимости защитить это полезное животное. Для хозяйственного уклада Индии корова оказалась даже полезней коня, поскольку не только справлялась с его работой, но была способна и еще на кое–что: помимо трудов с повозкой и плугом она давала молоко. В какой–то момент этот ценный зверь едва не вымер, и тогда был провозглашен священным.

Приняв новый статус, корова обрела и принадлежность к роду Авеля. Убить корову значит вновь совершить грех Каина. Корова мгновенно стала объектом почитания, и, как всегда в Индии, обожание заимело практический смысл: самое святое из животных было также и самым полезным. Но более того, кроме молока корова несла и нечто иное: она стала образом всей истории, живым символом теократии. Безо всякого преувеличения можно сказать, что не будь коровы — и Индия была совсем иной. У Ганди был повод превозносить корову. А сегодня, когда Неру говорит (осмелюсь заметить, без особой убежденности), что «суеверию о священной корове» нужно положить конец, и саму корову нужно принести в жертву голодающему народу — огромные массы хинду провозглашают сатьяграху, и восстание это даже еще более решительно, чем то, что привело к изгнанию британцев.

Думая о конном всаднике, мы представляем Атиллу и Чингисхана или европейских крестоносцев и конкистадоров Америки. Народ Будды и Ганди проехал через века на спине коровы, и так вошел в современность.

Индийская корова не похожа на всех прочих. Прежде всего, ей никогда не приходилось подставлять шею под ярмо. Вместо него используется спинная упряжь, помогающая выдержать тяжесть и избежать унижения. Эта упряжь выглядит как странный горб и делает индийскую корову похожей на верблюда. Если есть легенда о том, как Морской змей превратился в верблюда, оказавшись в песках пустыни — может быть и эта корова окажется Змеем.

Отношения между индийским народом и коровой всегда были спутанными и неоднозначными. Это противоречивое смешение и есть то, что лучше всего отображает саму жизнь. Корова священна, и убивать ее запрещено, а смертная казнь может чаще применяться к убийцам коров, а не людей. Но в то же самое время коровы подвергаются истязаниям и пыткам: мне приходилось видеть погонщиков, коловших своих коров в самые чувствительные места, нещадно дергавших их за хвосты и тыкавших их острыми орудиями в задний проход или половые органы. И всё же, если корова погибает в пути, брахман читает над ней стихи Бхагавад–гиты, или отрывки Вед, так же, как над умирающим человеком. Ведь в круговороте перевоплощений нет действительной разницы между человеком и коровой. Они не превосходят друг друга, только ум рождает идею превосходства. Никогда и никем не была обоснована меньшая ценность для Верховного разума даже самого ничтожного червяка по отношению к человеку. В цепи воплощений хинду каждый на своем месте исполняет собственную судьбу и роль — на этом основана система каст. И поэтому неприкасаемый не хуже брахмана или принца, он просто другой. Каждому определено место, собственные дхарма и карма, у каждого свое назначение и сущность. Но всё подвержено изменениям, и в другом воплощении неприкасаемый может стать принцем, а брахман — коровой.

Всё оказывается смешанным, но в то же время ясным и четко очерченным. Этот мнимый парадокс применим и к образу коровы. Сама корова белого цвета, и дает чистое белое молоко, но также производит грязь и испражнения. Корова — символ Вселенной в ее целостности, и в легендах индусов ее молоко воплощает космическую энергию. Поэтому брахман и его народ пьют пенное молоко земной коровы, но этим не ограничиваются, поскольку корова не просто животное, а — символ. Брахман и его народ пьют и мочу коровы, и даже примешивают коровий навоз к своей повседневной пище. На рассвете они подносят рты к коровьему заду и пьют теплую мочу. Это действие равным образом символично, поскольку и коровья моча имеет вселенское значение: жизнь — не только молоко, но также и моча. Верить во что–то иное значит обманывать себя.

От коровы нельзя брать только мясо, поскольку это требует ее умерщвления, то есть разрушения символа. Хинду миролюбив, потому что с уважением относится к символическому значению предметов — он боится убить даже отдельную мысль.

Можно считать, родиться в Индии — это большая удача для коровы. В старом Дели мне доводилось видеть коров, шествовавших с достоинством, говорящим, что они властвуют этими улицами безраздельно. Это чудесное зрелище, подобное поэзии: на пике века атомной энергии и межпланетных путешествий, на свете всё еще есть страна, где машины, грузовики, танки, и, наверное, даже самолеты, должны остановиться, пропуская корову. Кажется, у нее нет никакого владельца, и она принадлежит лишь сама себе. Вот корова ступает вдоль улицы, величественно и неспешно, совершенно позабыв о своем окружении. Кажется, она даже не принадлежит текущему моменту, ее мир — не мир технологии и механики. Она проходит мимо, будто Дева и Мать в царственном одеянии. Она — Непорочная Мария, она — Кали и Дурга, наша собственная мама. Она становится созданием, которому не посмеет причинить вред ни один человек — тогда она вдруг обернется и вглядится в него своими глубокими и невыразимо прекрасными глазами. Такого взгляда никогда не было у людей; он, кажется, отражает бездны души и дали Вселенной. Современный человек постепенно теряет человечность, и тогда она находит убежище в глазах коровы, преисполняя их.

Бывает, коровы шествуют разряженными как изысканные дамы. Рога