— Нат, про свою теорию относительно истинности авторства произведений Шекспира расскажешь в другой раз. Не забудь: тебя спросили о том, как случилось, что на турнире тебя заменял Питер. Ответь на вопрос!

Будь я на месте Ната, непременно огрызнулся бы на эту нотацию. Но, судя по всему, парень был действительно на редкость добродушный тип, который даже на зануду Розу, по жизни всех и вся поучающую, смотрел, как на нечто славное и великолепное. Он и на ее замечание лишь в очередной раз широко улыбнулся и кивнул, словно соглашаясь с мудрой подругой.

— Ах, совершенно точно! Я, признаться, почти забыл, о чем шел наш разговор — убийство! Да, — тут он почесал себя за ухом. — Действительно, я сам попросил Питера заменить меня на турнире. Я обнаружил в Библии сонет, автором которого, безусловно, является Гревилл, он же Шекспир…

Нахмуренные брови Розы — и в то же мгновенье славный Нат легко хлопнул себя по губам.

— Да-да, я не отвлекаюсь от темы! Итак, я вышел из библиотеки, взволнованный этим дивным открытием, и вдруг вспомнил, что ведь через каких-то пару-тройку часов должен буду напялить на себя все это тяжелое вооружение рыцаря, вскарабкаться на мою малышку Динни и столкнуться с доблестным доком Перкинсом в честном поединке. Обычно это доставляет мне массу удовольствия, но тут… Вы не представляете! Я просто не хотел отвлекаться от захватившей меня темы. И вот, как подарок небес, мне попался этот мальчишка Питер — мы с ним в самом буквальном смысле слова столкнулись на дорожке лбами.

Припоминая ту встречу, рассказчик даже усмехнулся и слегка потер свои безупречные ухоженные руки.

— Признаться, однажды мне пришлось услышать, как этот самый Питер едва ли не на коленях умолял Томми Уингза принять его в наш конный рыцарский клуб под названием «Уорвик». Он даже предлагал ему за это кругленькую сумму! И совершенно напрасно. По моему мнению, славный Томми подходит к уставу и правилам клуба излишне ретиво. У него все чересчур серьезно: прием в члены, допуск к участию… Но ведь все это лишь игра! Любишь лошадей, влюблен в рыцарские времена — добро пожаловать в клуб! А Томми как будто пытается реально вернуть времена Круглого стола или что-то в этом роде…

Роза на этот раз просто молча положила руку на плечо Ната, и он тут же кивнул, усмехнувшись:

— Понял, понял, дорогая! Не отвлекаюсь… Короче, я слышал, как Питер пытался уговорить Уингза принять его в клуб с последующим допуском к участию в турнирах, на что тот надменно ему отказал. И вот этот Питер попался мне именно в тот момент, когда я не хотел отправляться играть в рыцарей! Недолго думая, я подошел к нему и сказал примерно следующее: «Питер! У меня сейчас адски болит голова, так что просто нет сил участвовать в турнире. Ты не мог бы заменить меня в поединке с Ланселотом Озерным?» Видели бы вы, как округлились глаза Питера! Он едва не запрыгал на месте от радости, как школьник! Мы тут же обо всем договорились — не мешкая, отправились на конюшню, где, на наше счастье, еще никого не было. Я помог Питеру надеть мое снаряжение рыцаря, усадил на Динни и предложил пока что просто покататься по окрестностям, чтобы никто не заметил подмены.

— А сами поспешили исчезнуть? — уточнил я. — Вы уверены, что вас никто не заметил, никто не заподозрил подмену?

Профессор, будто давая клятву, прижал ладонь к сердцу.

— Никто! На всякий случай я надел толстовку Питера с капюшоном. Все было на редкость удачно: я незаметно скрылся, даже никто из работников конюшен меня не заметил! Зато, уходя, я слышал, как конюх Вилли крикнул кому-то: «Смотри-ка, профессор Хатвилл уже в седле!» Так что Питера сразу же приняли за меня.

Тут официант принес наш с Соней заказ, и, пока мы с ней разбирали приборы, слово взяла Роза. Надо отметить, что так долго молчать, слушая кого-то другого, для этой девицы — ужасная мука. К этому моменту нашей беседы она попивала портвейн, ожидая момента, чтобы вставить свою мудрую реплику:

— Хочу сообщить вам общую схему проведения классического турнира. Потому как то, что для нас — само собой разумеющиеся факты, для вас — этакое диво, — проговорила она ленивым голоском. — Как правило, в турнирах принимают участие только члены конного рыцарского клуба под классическим названием «Уорвик». В большинстве своем это преподаватели и студенты старших курсов университета, а также актив города; есть несколько полицейских. Каждый, как правило, выступает на одном, «своем» коне, к которому привык. А вот экипировка — удовольствие дорогое, по большей части она является собственностью клуба и хранится в личных шкафчиках членов в раздевалке «Уорвика» на территории конюшни.

Роза прямо наслаждалась, что все внимание переключилось на нее, — ее глазки заблестели, на щеках появился румянец.

— Но у отдельных членов клуба имеется своя экипировка, или, проще сказать, форма. В частности, у доктора Перкинса и моего Ната. Нат, как и все, хранит форму в собственном шкафчике раздевалки клуба, а вот Перкинс — у себя дома, несмотря на то что это доставляет ему массу неудобств. Только представьте: как правило, перед каждым турниром он идет на конюшню, садится на свою Лиззи и едет домой, где облачается в снаряжение рыцаря, после чего отправляется на турнир. После турнира все повторяется в обратном порядке: верхом — домой, переодевание, возврат Лиззи в конюшню и — опять домой. Перкинса не один раз пытались уговорить надевать облачение в клубе, как все, пользуясь при этом помощью пажа, которого он должен был себе выбрать. Бесполезно! Перкинс каждый раз заявляет, что это его личная традиция, которую он не собирается менять никому в угоду. Хочу заметить, что эта традиция связана с тем, что не так давно Лиззи являлась собственностью Перкинса и содержалась в его личной конюшне. Из-за финансовых проблем год назад он был вынужден продать ее клубу. Но, повторяю слова упертого Пола, он никогда не устанет придерживаться своей традиции.

Роза перевела дух, многозначительно улыбнувшись.

— В свете всех этих фактов, не правда ли, стоит отметить: тот, кто побывал «в гостях» у доктора Перкинса, чтобы усыпить хозяина, и, напялив его доспехи, отправился убивать моего Ната, судя по всему — член клуба, потому как прекрасно владеет всей ситуацией.

При произнесении последней реплики Роза выглядела как мудрый и прозорливый Шерлок Холмс. Зато ее Нат весело и без затей поглощал свой ужин, явно получая немыслимое блаженство от вкусной трапезы, великолепного открытия неизвестного сонета и счастья жить.

— Господи, какими же глупыми и бездарными кажутся все эти интриги по сравнению с бессмертными строками Фалка Гревилла, которого большая часть мира привыкла называть Шекспиром! Кстати сказать, если говорить о жизни Фалка Гревилла в общем и целом, то она — как один из его бессмертных сонетов: достаточно сжатая, не слишком долгая, яркая и выразительная, завершившаяся неожиданным росчерком. Вы ведь в курсе, что его трагически убил собственный слуга — причем до сих пор толком неизвестно, из-за чего!

— Эту историю наши гости при желании даже увидят собственными глазами, — немедленно встряла Роза, тут же повернувшись к нам с Соней. — Завтра вы сможете поучаствовать в нашем шоу в башне Призрака — именно там будет разыграна та самая сцена убийства и того, как каждую полночь из портрета Фалка Гревилла, что висит на стене в одной из комнат башни, выходит полупрозрачный дух убитого, чтобы еще раз пережить собственное убийство…