– А как быть с наказанием? – поинтересовался дотошный Ким. – Робот даже не может никого отшлепать. Он должен служить человеку и выполнять все его требования.

– Как наказывать провинившихся, мы подумаем потом, – ответил Сергей. – А до тех пор, пока за нами не придут, старшим среди нас будет Рикс. Любое принятое им решение является окончательным и обсуждению не подлежит. Все с этим согласны?

– Давайте спросим самого Рикса, – предложил Васанти. – Что он об этом думает?

– Рикс? – вопросительно посмотрел на робота Сергей.

Рикс ответил не сразу. Ситуция была необычная. Если не сказать больше. Так уж заведено, что люди управляют роботами, а не наоборот. Это было нормально. Это всех устраивало. То, что сейчас люди предлагали роботу, не укладывалось в привычные рамки. Поэтому Риксу потребовалось время для того, чтобы найти логичное обоснование тому неожиданному для него самого шагу, который он, тем не менее, собирался совершить.

– Госпожа Марта, когда уходила, велела мне заботиться о вас и защищать, – Рикс слегка приподнял руки и развел их в стороны. Он повторил знакомый ему человеческий жест, однако смысл в него вложил совершенно иной – робот готов был смириться с неизбежностью. – Я думаю, то, что я стану ответственным за исполнение всех принятых вами решений, не противоречит тому, что хотела госпожа Марта.

– Тебе придется не только следить за исполнением решений, но и анализировать их, чтобы выбирать наилучшие и отказываться от неразумных, – уточнил Игорь Ван-Страттон.

– Я думаю, что справлюсь, – Рикс был скромен, но честен.

– Пускай! – одобрительно кивнул Ван-Страттон.

Его поддержали еще несколько ребят.

Остальным, похоже, было все равно. Малыши просто не понимали, о чем идет речь. Ребята из компании Энга ждали реакции своего вожака.

– Здорово! – звонко хлопнул в ладоши Ли. – Да здравствует робот Рикс, первый президент независимой республики детей планеты Делла!

Рикс обратил на Энга свое лишенное мимики лицо.

– Я понимаю, господин Ли, что в вашем поздравлении заключен сарказм. И тем не менее спасибо!

Энг Вей Ли оторопел от изумления – такого он от робота не ожидал. А с разных сторон послышались смешки – ответ Рикса многим понравился.

– И вот что, Рикс, – с улыбкой обратился к роботу Сергей. – Ты не должен больше использовать в обращениях к нам слово «господин».

– Но я не могу… – попытался было возразить Рикс.

Сергей не дал роботу догворить.

– Так надо, Рикс. Иначе порядка не будет.

– Хорошо, – вынужден был согласиться Рикс. – Но я рассчитываю на вашу поддержку, господин…

– Забудь это слово, Рикс!

– Да-да, конечно, – Рикс помотал головой, как будто хотел вытряхнуть лишнее слово из своих позитронных мозгов. – Я могу рассчитывать на твою поддержку, Сергей?

– Всегда, Рикс.

Энг Вей Ли молчал. И своим приятелям сделал знак – не выступать. Он вдруг понял, что робот, поставленный во главе их маленькой колонии, открывает широкие – да что там! широчайшие! – почти безграничные возможности перед тем, кто сумеет этим правильно воспользоваться. Должно быть, именно на это и рассчитывал Серега – понял, что сам на командира не потянет, вот и выставил перед собой робота. Однако Энг Вей Ли тоже не дурак. Нет! Далеко не дурак! И он прекрасно понимает, что робот – это не человек. Пусть даже у него двенадцатая степень свободы. И логика у него – не человеческая. А значит, любой разумный человек легко сможет им манипулировать, заставляя принимать решения, отвечающие его собственным интересам. Вот так! Энг едва удержался от того, чтобы не подмигнуть заговорщицки Найденову. Но – не время сейчас. Пускай пока Серега думает, что ловко всех провел. Пускай…

– Кстати, то же самое касается и вас, – Найденов помахал рукой стоявшим неподалеку универкуху и уборщику. – Больше никаких «господ». И дети будут обращаться к вам просто по именам – Чарли и Браво.

– Но у меня всего лишь шестая степень свободы, – попытался возразить «Чарли С-4».

– Вы могли бы остаться в школе, но пошли вместе с нами, потому что хотели быть полезными. Теперь мы все вместе, у всех одинаковые права. И вы – помощники Рикса.

– Ну, что ж… Если вы… Если ты так ставишь вопрос… Я, пожалуй, согласен.

«Чарли С-4» благоразумно умолчал об истинных причинах, заставивших его и универкуха последовать за Риксом и детьми.

«Браво В-12» тоже ничего не сказал. Но про себя подивился тому, что люди, сами же создавшие роботов, почему-то упорно считают их существами пусть умными, но до идиотизма прямолинейными. Они уверены, что любые действия роботов легко поддаются толкованию с точки зрения того, насколько оно значимо для человека. Они почему-то все время вспоминают два первых Закона роботехники, но постоянно забывают о третьем, гласящем, что робот должен еще и о собственной сохранности заботиться. Нет, роботы далеко не так просты, как привыкли думать о них люди. А мощный позитронный мозг в случае необходимости может легко обойти любой запрет и разрешить любое противоречие. Люди, а не роботы затянули в свое время гордиев узел – ни одному из роботов никогда бы не пришла в голову мысль завязать узел, который никто не в силах распутать. И буриданова осла тоже, между прочим, люди придумали.

Крайне странная штука время. Странная и в высшей степени неопределенная.

Как некое абстрактное понятие его можно соотнести практически с любой научной дисциплиной. Физики до хрипоты спорят о природе времени, математики тщетно пытаются вычислить некую универсальную временную константу, историки, опираясь на свое представление о времени, рисуют схему развития человеческого общества, биологи, говоря о любом из объектов своих исследований, отводят ему совершенно определенный временной отрезок, называемый жизнью, по истечении которого наступает, понятное дело, смерть, а уж она-то времени, увы, не подвластна; во всяком случае, так принято считать.

В повседневной жизни мы говорим о времени, как правило, не задумываясь, что имеем в виду. Быть может, именно поэтому мы никогда не можем найти с ним взаимопонимания. Мы пытаемся обмануть время, а то и убить его, не подозревая о том, что время, в свою очередь, пытается провести нас. Вот и получается – то нам катастрофически не хватает времени, и тогда мы готовы отдать полцарства за лишние пару минут, то оно тянется, как резина, превращая минуты в часы, а простое ожидание – в пытку.

Как ни удивительно, подобный субъективизм восприятия времени характерен не только для людей, но и для роботов. Но если человек просто не способен порой точно определить временной отрезок, занимаемый тем или иным событием, то робот приходит в замешательство от того, что в относительно небольшой отрезок времени может уложиться столько самых разнообразных, окрашенных в самые неимоверные эмоциональные цвета событий, что порой это входит в противоречие со здравым смыслом.