Выставка вооружений в Париже. XIX в.

План Шлиффена авантюристичен, т. к. германские войска на Западе не обладали таким превосходством в силах, чтобы быстро и непрерывно наступать на большую глубину. Наивен и замысел одним ударом уничтожить многомиллионную французскую армию Хотя, вероятно, не так уж невыполним был план, помня события Второй мировой.

Уверения пацифистов, что технические усовершенствования остановят войну, выглядели просто наивно. В истории сила оружия еще никогда не останавливала войны, скорее, приближала. Попытки «посадить в острог» национальную вражду не удались Конечно, звучали и трезвые голоса. И. В. Блох писал: «Неужели не достаточно того, что в XIX в. война поглотила в Европе 12—15 млн. человеческих жизней и сотни миллиардов денег?!» На Блоха тут же обрушилась вся правая печать. С. В. Витте, в то время — министр финансов России, позволил себе грубо обозвать пацифиста необразованным подрядчиком-еврейчиком, хотя тот и был заметной фигурой в деловом мире России, железнодорожным королем, крупным промышленным деятелем, главой банкирской конторы, учредителем Коммерческого банка в Варшаве, председателем правления Общества Юго-Западных железных дорог. Война Блоху и его бизнесу была не нужна, ибо мешала банковской и промышленной деятельности. Его «империя» находилась, в основном, на землях Польши, а Варшава в случае войны оказалась бы в эпицентре конфликта.

Военные твердили: Блох не понял «своеобразного мира войны». Они говорили, что «еще на много столетий вперед великие международные вопросы будут разрешаться борьбой на жизнь и смерть, с оружием в руках» и призывали его усматривать «стройную гармонию на арене гибели и разрушения». Военные, возражая И. В. Блоху, называли его взгляды «вредными» для молодых людей. Участвуя в войнах, те, мол, «учатся жизни и патриотизму». Генерал Сухотин заявил: предназначение России — война… Страна наполняет свою историю «почти исключительно наступательными походами» (из 200 лет ее войн наступательные войны в истории России заняли 122 года).

В той всемирной бойне сил, которая готова была разразиться, нужны были союзники.

Надо понимать, хотя бы в самым общих чертах, как и почему сложились два мощных союза, которые и поведут Первую мировую войну. Почему Россия вступила в союз с Францией, отказавшись от союза с Германией, хотя ранее, при Александре III, довольно твердо держалась прогерманской ориентации?

Первое сближение абсолютистского царизма с Французской республикой вызвано, на наш взгляд, исключительно промахами политиков. Бисмарк не договаривает, не называя имени кайзера Вильгельма II. Позиция Вильгельма была исключительно важна. Он был все же более опытным политиком, чем молодой российский император. В этом плане считаю нужным обратить внимание на письмо Вильгельма Николаю (14 сентября 1895 г.). Это было за 10 лет до Первой мировой войны. Весьма неглупое письмо. «Дражайший Ники!…Со времени наших первых совместных действий этой весной развитие Дальнего Востока и особенно вытекающие отсюда опасности для Европы и нашей христианской веры сильно занимали мой ум. В конечном счете мои размышления оформились в набросок на бумаге». Далее он пишет о необходимости общих усилий в борьбе против анархизма, республиканизма и нигилизма. Затем переходит к главному. Французы решили отозвать армейский корпус и сосредоточить его на германской границе. «Такой шаг предпринимался в прошлом только однажды, в 1870 г., когда Франция шла на нас войной. Подобный проект в условиях глубоко мирного времени подобен для Германии удару молнии и создал здесь глубокое чувство тревоги».

Германский кайзер Вильгельм II

Бисмарк на совещании в немецком генштабе. Версаль. 1870 г.

Далее Вильгельма, что называется, прорвало: «У меня имеется кое-какой опыт в политике; я вижу некоторые безошибочные признаки и потому тороплюсь обратиться к тебе, мой друг, во имя мира Европы; если ты вступил, “на радость и горе”, в союз с французами, тогда держи этих мошенников в порядке и заставь сидеть смирно; а если нет, то не давай своим людям, когда они ездят во Францию, насаждать там уверенность, что вы союзники, и давать им возможность вести себя безрассудно, вертя головами до тех пор, пока они их не потеряют, а нам придется драться в Европе вместо того, чтобы сражаться за Европу против Востока! Подумай об ужасной ответственности за потрясающее кровопролитие!»

Если бы «дражайший Ники» внял и выступил вместе с Германией против англосаксов, совершенно иной были бы Европа, Россия и мир. Все говорило в пользу такого союза!

В 1914 г. в России проживало более двух миллионов выходцев из Пруссии. По численности они занимали пятое место среди 110 народностей, населявших в то время в Российскую империю. «Куда ни глянь, одни немцы в России. Иной немец больше русского въелся в русскую землю», — подметил еще в конце XIX века искусствовед Дм. Ровинский. В этой их укорененности больше плюсов, чем минусов. Среди плюсов то, что немец вносил дисциплину и организацию (пожалуй, самое слабое место у нас и самое сильное — у них).

Русским с немцами воевать не было никакого резона. Писатель-историк А. Б. Широкорад резонно заметил, что Германия в 1813—1913 гг. это единственная из крупных стран Европы, благожелательно относившаяся к России и поддерживавшая ее во всех войнах и кризисах. В 1854-1855 гг. Англия, Франция и Сардиния напали на Россию. В то время как вся Западная Европа была настроена против нас, из Пруссии огромным потоком шли пушки, порох, паровые машины и стратегические грузы. 1863 год: польские паны подняли мятеж в Царстве Польском. Долгосрочная цель восстания — захват русских земель до самого Днепра и Немана и создание в случае их успеха «великой Польши». Англия и Франция вновь угрожают России войной. И снова из Пруссии идет поток пушек и пороха. Германское правительство приказывает армии начать зачистку пограничных земель от повстанцев и им сочувствующих. Многие польские историки и ныне утверждают: восстание 1863 г. подавили якобы вовсе не русские, а германские войска, действовавшие по обе стороны границ.