И я, купив цветы, буквально на минуту забежал её поздравить. Дома у Марининых родителей был накрыт огромный стол. А за столом было всего одно свободное место – рядом с невестой. Слева от Марины сидит жених, а я – справа. «Горько!» – кричат гости. Жених с невестой целуются, а потом она снова поворачивается ко мне: мы что-то не договорили. Эта картина вызвала лёгкое недоумение у гостей: за кого же все-таки Марина выходит замуж – за того, что справа, или за того, что слева?

Её первого мужа звали Женей. Внешне он очень напоминал Омара Шарифа. Правда, к миру искусства не имел никакого отношения, был этаким советским «бизнесменом», состоятельным, по меркам того времени, человеком.

Потом Марина смешно рассказывала, как на этом браке настоял её отец. Григорий Ефимович тогда работал в райкоме партии. Однажды он решил поговорить с дочерью серьёзно в официальной обстановке. И вызвал её в райком.

– Пойми, рядом с актрисой должен быть солидный, серьёзный мужчина. Женя – прекрасный человек. Твоя мама тоже вначале меня не любила, а потом полюбила.

Марина папу послушалась.

После той замечательной свадьбы на какое-то время наши с ней пути разошлись. Однажды, ближе к весне, случайно сталкиваемся в Доме актёра. Гляжу – она идёт навстречу глубоко беременная.

– Ой, Маш, привет! Ты как?

– Нормально! Роды меня дома не застанут! Я в дороге, я в пути!

– Ну ты поаккуратней…

– А я от мужа ушла…

– Как? Почему?

– Не спрашивай меня ни о чём…

Только когда мы стали жить вместе, Марина рассказала о причине своего ухода. Уже во время медового месяца стало очевидно, что они с мужем слеплены из разного теста. К тому же ему было совсем не интересно, чем она занимается. На спектакли ходил с неохотой. Мало того, требовал, чтобы она бросила актёрскую работу. А от Мани требовать что-то бессмысленно, она сама распоряжается своей судьбой и не любит диктата. Будучи уже беременной, объявила мужу, что уходит от него, и попросила:

– Не трогай меня, пожалуйста. Дай спокойно родить…

С тех пор мы стали чаще встречаться. Я читал у Апдайка, как герой его романа влюбился в женщину, беременную от другого мужчины. Наверное, со мной происходило то же самое…

Помню, как Маня заново представила меня своим родителям. Сказала им просто и коротко:

– Это мой друг.

Я заметил, с каким одобрением Людмила Сергеевна, мама Марины, оценила мой рост. Видимо, Марине всегда нравились высокие мужчины. Я даже проведывать её в роддом приходил. Как-то мы с Людмилой Сергеевной стояли под окном, а Маня, помахав нам рукой, показала дочку Настю.

Сначала в Москве мне было очень одиноко без родных и друзей. Порой наваливалась такая тоска, что хотелось с кем-нибудь просто поговорить. И тогда я звонил Мане. Она была занята ребёнком, я – поглощён учёбой. Общались фрагментарно. Я боялся, что мои звонки могут ей помешать. Может, они с мужем решили помириться после рождения дочки? Откуда я знаю…

Первое время Маня безвылазно сидела дома, кормила Настю грудью. Как-то я забежал на минутку её проведать и что-то принёс. Я не знал, что, когда за мной захлопнулась дверь, Маня попросила у мамы совета:

– Что мне делать? У меня же ребёнок… А Вадик как будто ухаживает.

Людмила Сергеевна мудро рассудила:

– Если тебя любит, то и ребёнка полюбит. А ты возьми и проверь его: прогони!

И вот в один из моих приходов Маня вдруг сказала:

– У тебя своя жизнь. Я не могу связывать тебя. Не приходи больше…

Для меня это было ударом. Наши, казалось, незначительные встречи постепенно складывались в определённые отношения. Я уже смотрел на неё не как на актрису, у которой стоит поучиться профессии, а как на женщину. Марина – человек яркий, волевой. И, как я теперь понимаю, чаще всего именно она выбирала мужчину, а не наоборот. Конечно, и в нашей ситуации решающее слово было за ней.

Я уже опробовал на себе действие её женского обаяния. Если она включает это мощное оружие, устоять невозможно. У тебя реально башню сносит! Каждый миг нашего общения давал мне надежду. А тут вдруг она всё резко оборвала…

Прошла неделя. Вдруг звонит Марина и приглашает меня 9 мая поехать с компанией на пикник. Насте был всего месяц, но бабушка с дедушкой вызвались с ней посидеть и отпустили дочку развеяться.

Под Болшевом собралась большая компания. На берегу реки развели костёр, жарили шашлыки, пели песни. Набравшись храбрости, я сказал Мане:

– Как ты можешь меня прогонять? Я ведь тебя так люблю!

Вечером того же дня мы вернулись к Марине вдвоём. На тот момент она уже жила в одном доме, в одном подъезде с родителями. Только этажом выше. Родители – на четырнадцатом, она – на пятнадцатом. На «Коломенской», в «двушке».

Когда мы вошли, Людмила Сергеевна внимательно на нас посмотрела, потом взяла маленькую Настю на руки и передала Марине:

– Всё, забирайте ребёнка, родители!

Так и началась наша семейная жизнь: Маня, маленькая Настя и я. Помню, как многие мои друзья всё допытывались:

– У неё же ребёнок от другого мужчины!

Но никаких внутренних противоречий или душевных борений я не испытывал. Чужой ребенок стал для меня родным. 9 мая мы вернулись к Мане после пикника, а через неделю я уже переехал к ней с вещами. Чего зря время терять? Мы же взрослые люди: мне двадцать четыре, ей двадцать шесть. Помните, как в фильме «Обыкновенное чудо»? «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен!».

Мы с Мариной не торопились идти в ЗАГС. Честно говоря, я даже не знал: разошлась ли официально Маня со своим бывшим мужем. Ну какое это имело значение? Женя на нашем горизонте не появлялся. Я его видел на фотографиях в альбомах, знал, что он где-то есть. Маня часто ездила на гастроли, и мы с Настей жили одни. Мне кажется, тогда я был для неё настоящим отцом. Я её полюбил как свою дочь. Она и не подозревала, что у неё есть родной отец, и называла меня папой.

В воскресенье мне выдавали детскую коляску, и я шёл с Настей гулять в парк. А в будни после лекций меня ждали маленький ребёнок, гора невыглаженных пеленок и грязная посуда. Ночью мы с Маней по очереди вставали к плачущей Насте, порой и вовсе не спали, если она болела. А утром надо было бежать в Школу-студию.

Три года мы с Маней жили в гражданском браке. Не потому, что она меня проверяла, а просто так сложилось. В конце четвертого курса меня позвали на работу в Волгоградский театр, обещали главные роли. И возникли «качели»: ехать – остаться? Решили, что я останусь. Но тут встал вопрос о моей прописке. Мы так давно жили одной семьей, что поход в ЗАГС был уже пустой формальностью. Мне купили в ГУМе финский костюм, Мане свадебное платье сшила мама. Так мы и поженились.

Брак Марины Голуб и Вадима Долгачёва продлился 6 лет. Но они и потом оставались друзьями. Спустя 4 года, уже работая в театре «Шалом», Марина встретила своего третьего мужа.