* * *

Джереми Л. Смит выезжает в люди. Такое тоже бывает. Например, нужно прочитать проповедь в какой-нибудь церквушке в маленьком городке. Посетить больницу, хоспис, лепрозорий. Всё, что угодно.

Это отдельная процедура.

Джереми Л. Смита одевают и готовят к выезду. Он в синем. Прочие цвета — для других случаев. Чёрный — для скорби. Белый — для публичных проповедей и исцелений «на месте». Красный тоже есть, но его черёд ещё не пришёл. Он идёт к машине, к своему огромному «Майбаху», к этому сухопутному кораблю, яхте класса люкс. Перед ним услужливо открывают дверь. Никто не садится в машину, кроме Джереми. Даже кардинал Спирокки знает, что Смит любит ездить в одиночестве, отгородившись от шофёра непроницаемой чёрной перегородкой. Впрочем, у Спирокки есть свой лимузин.

Джереми Л. Смит разваливается на диване в машине. Хорошо бы сейчас девочку, но — не время. И не место. Алкоголь тоже нельзя. Придётся терпеть. Ехать далеко — триста пятьдесят километров. Турин. Детский онкологический центр. Очередное рекламное чудо. Господи, посмотри на свою неоновую вывеску, на свой пиар. Ты теряешь популярность, потому что твой слоган эффектнее тебя самого, Господи.

Джереми Л. Смит нажимает на кнопку плеера. Раздаётся музыка. Система random: мелодия выбирается наугад из составленного Джереми плейлиста. Впрочем, «составленный» — это громко сказано. Просто Джереми иногда говорит: эта мелодия мне нравится. Хочу её себе. И она тут же появляется в плейлисте. Сейчас играет какой-то гангста-рэп.

Дети, как вы думаете, какую музыку любит наш Мессия, Джереми Л. Смит? Девочка тянет руку. Псалмы, кричит она. Псалмы, как же. Учительница одобрительно кивает. Да, конечно, музыка должна быть правильной, праведной, социально одобренной. Молодцы, дети.

Джереми Л. Смит любит панк-рок. Разлетающиеся во все стороны глаза, зубы, копрофагию, ненависть. Тяжесть и гаражность. Ещё он любит рэп. Чтобы «fuck» встречалось через каждые два слова. Чтобы ненависть лилась через край. Так проще. Так удобнее. Так прикольнее.

Джереми лежит на диване и подпевает. Нет, даже не подпевает — он поёт в полный голос. Он безбожно фальшивит. Хуже него не поёт, вероятно, никто. Но он получает от этого удовольствие. Шофёр вынужден это слушать. Не потому, что ему интересно. Он в любой момент может выключить прямую связь с салоном. Просто он обязан слушать всё, что говорит Джереми Л. Смит. Каждое его слово. Ловить каждый звук. Потому что каждое слово Джереми Л. Смита имеет вес. Даже его фальшивые ноты, его отвратительный панк. Его отрыжка. Хлюпанье носом. Это очень важно. Без этого — никуда.

Кортеж из десяти автомобилей. Охрана, бронированные джипы. Машины сопровождения. И «Майбах» Джереми. Сегодня на повестке дня, к примеру, хоспис. Пусть это будет детский хоспис. Пусть он будет недалеко — скажем, в трёх часах езды. Джереми больше всего на свете ненавидит это время. Эти три часа. Пять часов. Десять часов. Потому что перед демонстративными сеансами исцелений нельзя пить. Нельзя трахать девочек прямо в лимузине. Нужно быть Мессией. Праведником. Поэтому Джереми слушает свой гангста-рэп и подпевает. Потом он включает телевизор.

Джереми не любит документальные передачи, новости. Он любит боевики и мультфильмы. MTV, «Бивис и Баттхед» — самый идеальный вариант. Ещё — «Южный Парк». Ещё — «Губка Боб Квадратные Штаны». То, что надо. «Футурама» — не катит. «Симпсоны» — не катят. Теперь у Джереми множество DVD с мультфильмами. Он ставит один из них — это «Бивис и Баттхед», серия про Великого Кукурузо. Джереми знает её наизусть, дословно. И всё равно смеётся почти всё время. На экране обдолбанный кофеман Бивис ходит по школе с поднятыми руками, заходит в классы и вопит: «Я — Великий Кукурузо! Дайте мне бумажку! Мне нужно подтереться! Бойтесь гнева моего аналио!» Джереми искренне радуется. Это смешно, потому что глупо. Это смешно, да.

Джереми не понимает, что сам он — такой же Бивис. Что все его американские собутыльники, псевдодрузья — это такие же Бивисы. Что всё это — даже не пародия, а правда. Что так оно и есть. Вы любите Джереми Л. Смита? Значит, вам придётся полюбить всё, что нравится ему. Вам придётся полюбить этого засранца Бивиса. Идиота Баттхеда. Тупого Патрика Стара из «Спанч Боба». Великомученика Кенни Маккормика из «Саус Парка». Вам придётся полюбить их всей душой. У вас нет другого выхода.

Автомобиль едет по дороге. Джереми смотрит мультфильмы. Шофёр в тысячный раз слушает одни и те же экранные диалоги. Мы любим тебя, Джереми Л. Смит.

Наконец, они приезжают. Шофёр обходит машину и открывает дверь. За двадцать минут до прибытия он подал Джереми сигнал: привести себя в порядок, скоро выход. Дефиле, подиум. Джереми Л. Смит выходит из машины величественно, вальяжно. Он научился этому: его отлично выдрессировали. Он выходит из машины, и главврач хосписа чуть ли не на коленях ползёт к нему, и по щекам этого солидного лысого господина в роговых очках текут слёзы. Он уже давно не верит в медицину. Каждый день он видит, как дети умирают от рака. От СПИДа. От синдрома Арлекина. Он смотрит на этих детей и знает, что он — просто смотритель на кладбище. Что всё его образование, весь его медуниверситет, все его вскрытия и неврологические тренинги пошли прахом. Он знает, что может только успокоить лысую девочку: конечно, у неё снова появятся волосики. На самом деле ей осталось недели две. Она живёт на морфине, потому что иначе — дикие боли. Невыносимые пытки.

И вот теперь он лижет ботинки Джереми Л. Смиту, этому чёртову америкосу, тупому уроду, новому Мессии. Потому что Джереми Л. Смит может сделать то, на что не способен наш доктор. Он может спасти тех, кого невозможно спасти. Он может помочь тем, кому уже нельзя помочь. Он поставит на ноги паралитика и вернёт нормальное дыхание умирающему от рака лёгких.

Джереми Л. Смит идёт, а вокруг толпятся родители, сёстры, братья, дедушки и бабушки детей из хосписа. Их не пропускают за заграждение. Они кричат: «Спаси моего Тимми!», «Моя Салли в шестой палате!» — и так далее. Они кричат, потому что панически боятся того, что Джереми пройдёт мимо их чада. Он спасёт одного мальчика и проигнорирует лежащего рядом с ним. Если он сделает так, то сразу станет их смертельным врагом. «Не спас» равно «убил». Но он коснётся каждого. Он никого не обойдёт своей милостью. Каждый почувствует его благодать.

Джереми идёт по коридору больницы. Это игровые комнаты. Дети, которые могут ходить, играют тут в кубики и куклы. Навстречу Джереми выбегает малыш лет трёх. Он смотрит на человека в синем огромными глазами. У него врождённый ВИЧ. Его мать была наркоманкой. Он родился с червём внутри. Этот червь ест его — медленно, мучительно. Мальчик не знает об этом. И Джереми не знает об этом. Но Джереми поднимает руку и кладёт её мальчику на макушку. И всё. Он здоров. Он — как новенький. Его здоровью можно позавидовать. Джереми Л. Смит совершил очередное чудо.

Джереми проходит мимо открывающихся дверей, мимо благоговейно смотрящих на него медсестёр и врачей, мимо воспитательниц и нянечек. Он проходит царственно, точно Бог, точно нет никого, кроме него, этот убогий урод, этот подонок, он чувствует себя так, будто центр мира движется вместе с ним и зависит от него. Джереми заходит в одну из палат. Тут — лежачие. Три койки, каждая в отдельном боксе. Он поворачивается направо.