Ну нормально мы себя чувствовали, нор-маль-но! Даже дурачились. Довольно часто.

Да-да! Тот эпизод, кстати, что после часто крутили по ТВ был один из первых. Заснял его опять таки наш доктор Цай.

Вообще невесомость весьма благодатная почва для изобретения разных хохмочек. Я тогда выдул из «чайника» большой шар «чаю» и с диким выражением лица пытался тот шар «обкусить». Вся экспедиция хохотала так, что корабль трясся, от носа до реактора.

Вон, даже камера в руках доктора часто прыгает.

На втором месяце полёта «звезда по имени Марс» стала заметно ярче и крупнее, а Земля с Луной изрядно потускнели. Мы нет-нет, но поглядывали на неё через иллюминаторы. И наши мысли как-то сами собой всё больше и больше стали переключаться на то, что нам ТАМ предстоит сделать. И вот тут-то наш знаменитый доктор выдал то, о чём ни на Земле, ни тут на корабле даже не подумали. А соображения были элементарны и просты как валенок.

Это было как раз после ужина, и мы обсуждали прошедший день и планы на завтрашний. А он сказал буквально следующее:

«Вот посмотрите: Флаг СССР — красный, Флаг КНР — красный, песок на Марсе — тоже красный. Установка Флагов будет сниматься и транслироваться на Землю. А будут ли видны на видео, на фоне красного песка красные же Флаги?»

Быстро прикинули, и пришли к выводу, что будут хорошо видны только флаги СЭВ и ООН.

Облом!

Посовещались и решили для всех Флагов сделать окантовку из золотисто-жёлтой фольги. Для всех, чтобы ни кто не обиделся.

Когда это «историческое решение» было принято? Гм… на 43-й день полёта.

А вообще быт и работа на нашем корабле «Антарес» мало отличалась от таковой, но на орбитальных станциях. Одно отличие от них — мы в межпланетном пространстве и в иллюминаторе только звёзды и солнце.

Вход в сферу действия Марса, торможение и выход на орбиту прошли как по маслу. ЦУПовская программа нас аккурат к спускаемому аппарату вывела. Чётко вывела. Здорово! А то мы приготовились было долго маневрировать, чтобы к нему на его орбите вырулить.

Ну вы знаете, что до нашего старта были сделаны несколько чисто грузовых пусков автоматов к Марсу по гомановским траекториям. С ними прибыли грузы, необходимые для создания станции ну и сам спускаемый аппарат. Так как предполагалось его длительная эксплуатация, то он был большой толстый и с атомным движком.

Наш брат телезритель, обычно видит кадры хроники, видит этот злосчастный спускаемый аппарат по имени «Ласточка» скользящий в тишине на фоне простирающихся далеко под ним марсианских ландшафтов. Видит, как он медленно, вырастает, как стабилизируется, как мы с ним, наконец, стыкуемся.

А для нас всех то время как затянувшийся старт спринта. Ведь окно старта обратно за Землю, при параболических траекториях, очень мало. Это при полёте через Венеру время ожидания получалось до 80 суток. А у нас тут всё впритык получалось.

За это время надо, высадиться на Марсе, построить базу, оценить её с точки зрения безопасности проживания, заселить её первым экипажем и в срочном темпе умотать. И на всё про всё — неделя.

Вы скажете, что реально там у нас было почти 12 дней, но те 5 дней — это на разные неожиданности и неувязки прибавлялись.

Так что когда гидравлика ещё только стягивала наши корабли, мы все — первая группа высадки — уже выстроились у люка шлюза.

Всего трое: второй пилот, — Лёха Шатилов, механик Ли Чао, и я. Наша задача самая почётная и самая тяжёлая. Не просто высадиться на Марс, но успеть собрать и запустить первый модуль постоянной Базы.

Следующим шагом программы был старт «Ласточки» с Марса с двумя людьми на борту. Я остаюсь и спешно домонтирую вторую секцию модуля, что оставляют на Марсе просто отстегнув от «Ласточки», и подсоединяю к Базе уже окончательно, мой любимый ядерный реактор.

Следующим рейсом прибывает уже 8 человек, а отбывает двое — я, и пилот.

Шестеро оставшихся принимают «грузовик» с ещё четырьмя секциями, и присоединяют их к Базе.

Последний рейс «Ласточки» чисто страховочный — с корабля вниз спускаются контейнеры с разнообразными запасами, и если что пойдёт на Базе наперекосяк — забирает экипаж на орбиту. Вот так это выглядело в планах.

Где, по мнению всех специалистов, было самое узкое место? Элементарно! Посадка грузовика с недостающими секциями Базы. Если автоматика выкидывает коленце — он может сесть слишком далеко. Вот в этом случае и нужен был третий рейс.

Рейс, когда неудавшихся «зимовщиков» поднимают на орбиту и увозят обратно на Землю.

Ну а пока, как только открылся люк, мы спешно обмениваемся рукопожатиями с остающимися и ныряем в спускаемый аппарат.

Последнее впечатление перед закрытием люка: доктор машет рукой и показывает по-нашему — большой палец.

Ну доктор есть доктор, он за нами всеми поспевал…

Закрываются люки и мы разлетаемся по своим местам. Только пристегнулись — пошла расстыковка.

— Садимся на автомате? Уточняю я у Алексея.

— Да, а на последнем этапе, если понадобится, доверну вручную.

Координаты места посадки давно уже заложены в бортовую ЭВМ «Ласточки». Поэтому наша задача чисто контрольная. Основная работа для нас там, на поверхности.

К тому же в районе посадки стоит с радиомаяком наш давешний «Марсоход». Именно на него, автоматы «Ласточки» и будут наводиться на заключительном этапе спуска.

Сели мы тютелька в тютельку. Автомат сработал великолепно. И вообще…

Мне сильно понравилось как наша посадка выглядела со стороны телекамеры «Марсохода» J

Откуда-то сверху появляется бледно-голубой столб пламени, потом, вслед за ним появляется наша «Ласточка», и всё это красиво и величаво тонет в здоровенной туче пыли!

А что я? Я в это время ничего кроме приборов и не видел. Увидел лишь из-за головы механика — он сидел вблизи иллюминатора — как мелькнул и тут же пропал Большой Каньон. После этого аппарат провернулся вокруг продольной оси и через него была видна только тьма космоса.

У Алексея картинка на мониторе была более содержательная. Но и то там если что и было из ландшафтов, то в виде грубой схемы, как его радар видит. Для управления посадкой — в самый раз, а для журналистов и просто пассажиров, кем я до момента посадки и был — ничего интересного.

Момент посадки — мягкий толчок и «Ласточка» начинает медленно раскачиваться на амортизаторах.

Из звуков — где-то внизу — стихающий вой совершающего холостой выбег топливного насоса, и обычные биканья-миканья бортовой аппаратуры. Алексей поднимает руки над ручками управления.

— Хм! И не понадобилось моё вмешательство! Если будет так и дальше — нафиг я здесь не нужен.

Ли тычет пальцем в иллюминатор и говорит что-то по-китайски. Потом смеётся, поправляется и повторяет по-русски: «Какую тучу подняли!».