Не на такую реакцию он рассчитывал: «Слушай, сука тупая, ты понимаешь, кто это?» А я ответила: «Да, понимаю. И знаю, что ты мнишь себя крутым, но штука в том, что тебя только что переплюнули». И он разошелся, понеслись угрозы и ругань, но я не прислушивалась особо, потому что прямо в ту минуту обрушилась первая башня. Здание в сотню этажей превратилось в груду щебня у меня на глазах, и я в странном оцепенении сообразила, что стала свидетельницей массового убийства.

Дидс в телефоне продолжал бушевать: «Ты меня слушаешь? Ты меня слушаешь?» А я сказала: «Отвали, убийца» и повесила трубку. И сразу же подумала, что это, наверное, не слишком умно, но потом вернулась к горам обломков на экране, и, когда обрушилась вторая башня, Джулиус Дидс совершенно вылетел у меня из головы.

Я приняла еще немного валиума и отправилась пройтись. Около полудня оказалась в Башне Койт на Телеграфном холме[11]. К тому времени все самолеты отправили на посадку, и таким тихим я город никогда не видела – слышался только свист ветра и плач нескольких людей. Я искала местечко, чтобы раскурить косяк, когда заметила Фила. Мы не стали ни о чем разговаривать, просто побродили вместе и уселись смотреть, как уходит день.

Когда я наконец вернулась домой, уже стемнело. Дурман в голове рассеялся, и я снова забеспокоилась по поводу Дидса, но не могла вспомнить: утренний звонок был на самом деле или только в моем воображении. Осторожно вошла в здание, но когда обнаружила, что дверь моей квартиры закрыта и заперта, а не снесена с петель, решила, что я в безопасности.

Я вошла. Телевизор был включен, и это показалось подозрительным, но я приказала себе не впадать в паранойю. Начала искать пульт по всей гостиной, но тут телевизор выключился сам по себе, и Дидс произнес: «Привет, Джейн».

Он сидел в самом темном углу комнаты с бейсбольной битой на коленях. Я посмотрела на него, на дубину, а потом на дверь, через которую только что вошла, и он произнес: «У тебя не получится».

«Ладно», – ответила я, стоя совершенно неподвижно. А он сказал: «Ты была права, что меня переплюнули. Утром, когда мы разговаривали, я и понятия не имел. Говорят, погибло около пяти тысяч, ты знала?»

«Пять тысяч…»

«Ага. Заставляет взглянуть на все по-другому, да? Но это не все плохие новости. Мое слушание, например, отложили».

«Отложили?»

«Ага. Сегодня здание суда было закрыто, и, как сказал мой адвокат, могут пройти месяцы, прежде чем назначат новую дату».

«Рада за тебя», – сказала я.

«О, не только мне крупно повезло. Тебе тоже».

«Да?»

«Ага, – он поднялся. – Будет время выздороветь».

Это последнее, что я помню из той ночи. Знаю, что пыталась добраться до двери и даже смогла – соседи нашли меня, истекающую кровью, на площадке, но не раньше, чем он меня обработал. Сломал ключицу, правую руку в двух местах и половину ребер. Еще он сделал один отличный удар по моему черепу – доктора говорили, что я чудом не умерла и не превратилась в овощ.

Десять дней я пролежала в коме. Очнулась в полумраке больничной палаты, где-то рядом бормотал телевизор. Том Круз рассказывал о священнике, который умер, совершая последние обряды над пожарным в эпицентре удара. Потом Мэрайя Кэри запела про то, что внутри каждого из нас есть герой, и я решила, что умерла и попала в ад. Но шоу продолжалось, все больше знаменитостей выходило петь и рассказывать истории, призывать жертвовать деньги, и в конце концов я поняла, что не в аду, а всего лишь в Америке.

Заявились копы. Я сказала им, что не знаю нападавшего. Когда пришел Фил, сказала ему то же самое, но он понял, что вру. И я велела ему не лезть не в свое дело.

У меня был еще один посетитель. Впервые я заметила его примерно через неделю после того, как пришла в себя, но долго не была уверена, что он реален. Было очень больно, но из-за комы доктора опасались давать мне обезболивающие. Я на них надавила, и мне, наконец, поставили капельницу с морфином. Так что когда появился этот тип, я была под кайфом.

Парень был чернокожий, с круглым лицом. Сидел в кресле у окна и смотрел на меня.

– Почему вы подумали, что он не реален?

– Из-за одежды. На нем была форма девочки-болельщицы: розовая клетчатая юбка, розовый свитер с буквами «OMF» на груди, розовые помпоны, и еще такой парик, похожий на розовую швабру с косичками.

– Звучит немного странно. С другой стороны, это же Сан-Франциско…

– Да, я тоже так подумала, но вот еще кое-что – похоже, никто другой его не видел. У женщины, с которой я делила палату, была последняя стадия рака головного мозга, так что она лежала в отключке, но там постоянно сновали медсестры и доктора, и они даже ни разу не взглянули на этого типа. Я попыталась привлечь к нему внимание – без того, ну, вы понимаете, чтобы сказать напрямик, – не хотелось лишиться морфия, если бы оказалось, что он глюк, но не вышло.

Так что я сдалась и попробовала поговорить с ним: «Чего тебе надо?»

«Как звучит волшебная фраза?», – спросил он.

«Чего?»

«Волшебная фраза», – он опустил помпоны и выпятил грудь.

«Omnes mundum facimus», – ответила я.

«Точно… Теперь посмотри под подушкой».

Потребовалось некоторое усилие, но в конце концов я сунула руку под подушку. Мои пальцы сомкнулась вокруг монеты. Монеты!

Я обрадовалась так, что и сказать нельзя, но одновременно разозлилась: «И вот теперь ты появился? Где тебя черти носили, когда этот засранец меня избивал?»

«Это была накладка, – сказал он, хмурясь. – Не моего департамента, но я приношу извинения – день выдался напряженный, а подробности пропустим, – он снова оживился и рассмеялся: – „Отвали, убийца“… Мне понравилось. Чувствуется характер. Мозгов мало, но характер есть».

«Так почему же сейчас?»

«Понимаю, что тебя ударили по голове, но ты же в курсе последних событий? Организация, которую я представляю и которую символизирует монета, проводит набор персонала».

«Вы хотите, чтобы я помогла бороться с терроризмом?»

«Нет! Для этого люди по всей стране в очереди выстраиваются».

«А что же тогда?»

«Ну, когда одно огромное зло выходит на первый план, оно, как правило, отвлекает от всех других видов зла. Так что кому-то нужно плыть против течения, чтобы убедиться, что эти другие виды не расцветут от недостатка внимания пышным цветом. Ты можешь стать частью всего этого, если тебе интересно».

«Но почему сейчас-то? – упорствовала я. – То, другое, зло, оно всегда было, так почему вы не пришли за мной раньше?»