Выглянули, осмотрелись.

Все по-прежнему, никаких изменений. Пустая улица, те же брошенные машины, оглушающая тишина, заставляющая напрягаться от любых инородных звуков. Отчетливо слышен был даже звук шагов, а уж как цокали каблуки девушки, пусть и небольшие! На другой стороне дороги бросилась в глаза вывеска «Удачная рыбалка», чуть дальше «Золотой телец» – хорошее название для магазина, торгующего украшениями из презренного металла там, где большая часть жителей, по утверждению разных социологов, соотносит себя с христианской верой.

Обратно к колонне шли быстро, не прячась, как на прогулке, никаких тебе перебежек, поиска укрытий. Хеклер – вот точно, такие умные собаки попадаются одна на миллион, и мне с ним удивительно повезло – не бегал по-идиотски вокруг с лаем, шумом и сопением, а держался чуть впереди, принюхивался, прислушивался и лишь один раз чуть отстал по уважительной причине – задрал массивную лапу возле бетонного столба, но не метя территорию, а, похоже, припекло бедолагу.

Когда я обернулся и зачем-то посмотрел на недостроенное здание, в котором ранее обломок трубы я принял за винтовку снайпера, то по спине в который раз за сегодня забегали мурашки, каждая величиной с приличного таракана. Привыкнуть ко всему необычному вроде бы уже должен, но нет. До печенок пробрало, и было с чего. На уровне седьмого этажа на стене был намалеван черный квадрат, которого раньше не было и который в том месте без специального альпинистского снаряжения не получилось бы нарисовать.

– Ты чего обмер? – спросил Третьяк. Видимо, я не справился с эмоциями, и на лице что-то отразилось.

– Да опять показалось.

– Креститься надо! – вылез Каспер, но я его проигнорировал. Конечно, в других условиях на дантиста он уже пару раз себе заработал бы, а так – не до него.

– Я тоже сначала за снайпера принял этот хлам, – поделился крестный, сосредоточенно двигая челюстями. – Издалека не отличишь от лежащего с винтовкой человека. Еще это затемнение.

– Ага, так и есть, – согласился с ним я и обернулся к вновь отставшей собаке, подозрительно смотрящей куда-то назад. Что там увидел пес, неизвестно. – Хек, давай ко мне!

Пес, довольный, с вываленным языком, подбежал. Я его погладил, потрепал за короткую шею и даже весело щелкнул по носу, а на душе опять скребли кошки, затылок холодил страх. И все внутри кричало – быть беде. Обязательно быть.

* * *

Гранит, словно пыльный и грязный черт из табакерки, по пояс высунулся из люка бронетранспортера. Несколько раз командир успел проорать про «время!» и «резче!» – придал, так сказать, ускорение. А собаку и крестного одарил таким взглядом, с каким обычно прижатая подошвой ботинка к земле крыса смотрит на людей. Глаза покрасневшие, в них плескалась бессильная злоба, смог бы добраться до горла, перекусил бы в два счета. Перегрыз бы.

Тяжелая бронированная дверь только поползла вверх, а мощный двигатель, рыкнув, бросил машину вперед. Я едва обратно не вывалился, успев в последний момент ухватиться за поручень.

– Не дрова, сука, везешь! – справедливо в голос матюгнулся Каспер в адрес водителя.

Действительно, почему не сделать все по-человечески? Плавно, легко. Ведь автомобиль, как и раньше, пополз с пешеходной скоростью.

Хипстер с видом папаши, привезшего из заморских стран дочкам подарки, вручал девицам набранную в магазине еду. Те, не будь дурами, хвалили парня на все лады, отчего тот совсем надулся, а лицо засияло начищенным пятаком. Приосанился, подобрался, ни дать ни взять Тарзан, победитель пустышей в каменных джунглях, кормилец и добытчик провианта.

Малышка Ким, оценивая диспозицию и закрепляя успех, а также метя собственность, по-хозяйски положила руку на бедро молодого человека, поймав пару злобных взглядов. Но по умным глазам девушки было понятно, что свой выбор она сделала, а больше здесь никому и ничего не светило. Любовь и голуби, мать его так.

Я вынужден был расположиться возле самого входа, около крестного. Мое место рядом с водителем облюбовала новоявленная валькирия Ирия.

Хеклер улегся у ног, положив тяжеленную башку на мой ботинок, и по всем признакам намеревался поспать. Зевнул так сладко, что и мне захотелось. На несколько радостно-удивленно-восторженных «какая собачка!» прореагировал с достоинством, посмотрев на меня с эдакой полуулыбкой. В глазах читалось: мол, что, алабаев никогда не видели? Повозился, устраиваясь удобнее. Задремал.

– Минут двадцать еще будем ползти, – вполне спокойно произнес Третьяк, однако его вид не вязался с тоном, крестный был насторожен, собран, сосредоточен. Сжатая пружина, тронь – распрямится. Каспер, пройдясь по салону, вернулся и плюхнулся на кресло напротив меня. Вид такой же, как у крестного. Места опасные?

– Чего плетемся? – спросил я.

– Плотная городская застройка, – правильно понял контекст вопроса рейдер, – Дохлер не восстановился. Зараженные же быстрые, падлы. Особенно матерые. Если собьются в кучу те, которые для нас опасны, то догонят и перегонят даже, если будем выжимать километров сорок в час – возможный здесь максимум. Пробок – вагон. Шум двигателей разносится далеко. Всем, кто имеет уши, мы о себе рассказали. Вот и получается вилка. Быстрее ехать – влететь в засаду, как два пальца. Медленнее же – можно собрать всех, кто бродит по окрестностям. А при нашей скорости Гранит или тот же Гыча, на крайняк Москвич, могут успеть обнаружить близкую засаду, и мы хоть как-то успеем среагировать. А там либо на прорыв, либо отбиваться.

– Ясно.

– Нужная нам точка почти на выезде на противоположной стороне города, и объехать этот Урюпинск никак нельзя. В любом случае через него пришлось бы пробираться. Западнее забирать, там сейчас настоящий ад. И совсем без вариантов, даже с Дохлером. Восточнее – тоже тот еще тот гемор, там несколько кластеров заклинивших, плюс с пяток может на перезагрузку в любой момент уйти. И все как один – соты большие, обновление мгновенное. Кисляком только завоняло, меньше минуты, и до свидания.

Каспер делал вид, что разговор ему неинтересен, но в конце подтверждающе кивнул. Впрочем, крестный и рейдер минут через пять-десять расслабились, к этому располагала общая безмятежность и атмосфера какого-то дурацкого благодушия, исходящего от спасенных.

С теми как раз все понятно, не успели особо лиха хлебнуть, многое видели, но далеко не все. Сейчас они перекусили, вроде бы в безопасности – внутри огромной бронированной машины, вокруг лояльно настроенные вооруженные люди, боевая техника с крутыми пушками и крупнокалиберными пулеметами. Оттаяли, рассказывали взахлеб о каких-то страшных и смешных случаях и моментах за прошедшие сутки. Часто смеялись, вроде бы весело, но истеричные нотки нет-нет и проскальзывали. А в целом – облегчение, будто все уже закончилось. Завершилось. Вон и Каспер с легкостью влился в их беседу, тоже что-то говорил, размахивая руками. Третьяк прятал улыбку в усы.

У меня же на душе вновь тяжесть, а еще тоска подступила, хоть в петлю. Очередной выверт психики? А черт его знает…